Начальник милиции. Книга 6

Дамиров Рафаэль

— Ты должен помочь мне его найти, — голос мой был ровным, почти спокойным.

Сторож сплюнул розовую пену сквозь зубы.

— Да пошел ты… сука… — выдохнул он слабеющим голосом.

Без слов поднял ногу и наступил ему на горло. Он захрипел, его руки беспомощно дергались в воздухе, а потом вцепились мне в брючину.

— Ты можешь либо умереть быстро, либо медленно и в мучениях, — проговорил я, усиливая нажим. — Выбирай. Где Грицук?

Громыкин задрожал, его лицо налилось кровью, ноги дернулись, но он ничего не мог сделать. Я убрал ногу, дал

ему сделать судорожный вдох, наполненный болью и хрипом, и снова прижал его гортань каблуком.

— Ладно… ладно… — прохрипел он. — Он… я скажу… он в заброшенной… котельной…

Кивнул, отступил.

— Так-то лучше, — спокойно сказал я.

— А… — прошипел он, кашляя кровью. — Ты обещал… быстро…

Я посмотрел на него, на его искаженное мукой лицо. Оставлять в живых я его не собирался. Это опасно, мало ли на что способен безумец, даже раненный. Я наклонился и, не колеблясь, рывком свернул ему шею.

Тело дернулось и затихло. Я вытер ладони о брюки и развернулся. Время искать Грицука.

Кровавый рассвет уже трогал макушки сосен, разливаясь багрянцем по заброшенному лагерю. Небо пылало, окрашивая всё вокруг в тревожные алые оттенки. Воздух был прохладным, но все ещё пропитанным гарью и пеплом пожара. Я шагал по опустевшей территории, каждый звук казался громче в этой тишине. Обошел корпуса — время будто робко замерло, территория лагеря оказалось огромной. Вскоре впереди показалось кирпичное здание. Старая котельная.

Подошел ближе. На массивной двери висел ржавый замок, казавшийся прочным, но прожившим слишком много лет. Я вставил кусок арматуры, что прихватил с собой, и как рычагом сорвал петли. Металл глухо лязгнул, и замок отлетел в сторону, ударившись о раскрошенный бетон.

Открыл дверь и втиснулся в узкий проём, зашел внутрь.

Пахло сыростью, затхлостью и чем-то ещё — чем-то живым. Не так давно здесь кто-то был. Глаза быстро привыкли к темноте, и я смог разглядеть обстановку. В углу стоял лежак — ворох старых, грязных одеял и потрепанный матрас. Рядом — старая газовая плита с облупившейся эмалью, к ней прислонён ржавый баллон. На плите — кастрюля с остатками еды. Алюминиевые тарелки и кружки валялись неподалёку, на них темнели следы недавней трапезы. Здесь явно кто-то жил.

По телу ударила новая волна адреналина. Я напрягся, как охотничий пес, чуя зверя. Всё указывало на то, что это логово Грицука, я его нашел. Всё стало ясно — сторож приютил его, здесь он схоронился и ждал. И делал вылазки в город, пытался меня убить. А Громыкин был в курсе. Маньяк маньяка видит издалека. Эти двое, возможно, спелись, возможно, даже что-то задумали вместе. Чертовы нелюди.

Осмотрел жилище. Вещи валялись как попало — какие-то тряпки, пара ботинок, смятая рубашка. Я рылся в этом хламе, пока взгляд не наткнулся на женскую сумочку. Она выделялась среди грязи и беспорядка. Невольно сердце забилось чаще. Нет, может, просто ограбили кого-то?

Медленно поднял её, провел пальцем по боку. Советская мода — лаконичная, серый кожзам с металлической застёжкой, такие много кто носит.

Я вдохнул и открыл её.

Внутри — расческа с парой зацепившихся за зубчики волос, помада, тюбик с кремом. Всё это ещё пахло чем-то знакомым. Я продолжил копаться в содержимом и наткнулся на что-то более весомое. Документы.

Достал их. Советский паспорт и книжица в ледериновой обложке — свидетельство о рождении. Я развернул его, пробежал глазами по тексту. И застыл, прочитав имя.

Мир вдруг сузился до этих строк. В висках застучало, кровь отхлынула от лица.

В графах «фамилия, имя, отчество» значилось убийственное:

«ГРИЦУК ВЕРА САФРОНОВНА».

Сердце ухнуло куда-то вниз, а во рту пересохло. Что? Нет! Как так может быть?!

Вера… Вера, которая спасла меня из того пылающего сарая в детстве, пусть не в моем, но… Вера, которую я знал и которой так доверял, с которой поймал Святошу… Дочь Сафрона?

Я сжал документ, обложка заскрипела в пальцах. По спине прошла холодная испарина. В голове бешеным валом крутились вопросы. Что всё это значит? Где она? Как связана со всем этим адом?

Жива ли она?

Нужно было срочно найти Грицука. Любой ценой…

Глава 22

Я стоял, остолбенев, всё ещё держа в руках документ, несколько секунд. Не видел и не слышал ничего вокруг, когда почувствовал, как что-то твёрдое упёрлось мне в спину.

Ствол! — мелькнуло в голове.

Хриплый голос за спиной прозвучал, как раскат грома:

— Руки в гору! Дернешься — стреляю!

Я узнал этот голос. Узнал сразу, это был Сафрон.

— Ты живой, Начальник… — он придавил стволом сильнее, будто не верил. — Не сыграл в ящик, значит… А кого ж я тогда пришил у тебя в кабинете?

— Того, за кого придется ответить, — зло процедил я.

— Фуфло-то не гони, начальник, не в том ты раскладе… Но как же я так лоханулся? Сыро ушёл, труп не проверил. В натуре, фартовый ты, в рубашке родился… Ну да ладно, ща это дельце поправим.

Мысли в голове метались с бешеной скоростью. Лихорадочно прикидывал, как вывернуться, как обезоружить его. Любое неосторожное движение — и он нажмёт на спуск. Я не видел оружия, но знал, что, скорее всего — это его любимый обрез. Достать в Зарыбинске или его окрестностях старое ружьишко — вообще не проблема. И уж тем более несложно отпилить часть ствола и приклад, чтобы носить его скрытно. Заряженный картечью, на коротких дистанциях обрез становился грозным оружием.

— Где Вера? — спросил я, пытаясь выиграть хоть пару секунд, тем более что вопрос этот меня волновал до глубины души.

Сафрон зло хмыкнул:

— Осади, Начальник, вопросы здесь задаю я.

— Она спасла тебя, — мой голос прозвучал глухо. — Я знаю, кто она тебе…

Ответа не последовало. Я услышал только его тяжёлое дыхание, будто он размышлял о чём-то своем. Потом он вдруг спросил:

— Фёдор… Где он, Фёдор? Чё за кипиш? Этот чокнутый фраер, что под сторожа косил. Куда ты его дел, Начальник?