Начальник милиции. Книга 6

Дамиров Рафаэль

— Ну вот и всё, Начальник. Сдохни.

Я открыл глаза, собирая силы. Сафрон сжал зубы и довершал замах. В последнюю секунду я вскинул ногу и с силой врезал каблуком ему по коленной чашечке. Раздался хруст. Он вскрикнул, пошатнулся. Камень рухнул вниз, но уже не по моей голове, а на землю. Я откатился, а камень оставил на земле вмятину — в том самом месте, где миг назад была моя голова.

Я перевернулся, готовясь к следующему удару. Сафрон уже приходил в себя. Бой ещё не был окончен.

Я поднялся, тяжело дыша. Сафрон всё ещё держался за колено, скривившись от боли, но

в глазах его читалась ярость. Он был ранен, но не сломлен. И судя по его виду, он даже не собирался сдаваться.

Теперь мы на равных — у меня плечо, у него колено. Но я подвижнее. И я рванулся вперёд, рассчитывая добить его, но в тот же миг он выхватил нож из голенища сапога. Клинок сверкнул в утреннем свете: длинный, широкий, явно не для тонкой работы — рубить, колоть, резать без раздумий.

Сафрон замахнулся, целясь мне в грудь, в сердце. Я, зная про его коронный удар, отпрянул назад. Грицук теперь нападал, он рванул следом, пытаясь загнать меня в угол между корпусом и пожарным щитом. И главное, на ногах стоит — колено его будто ожило. Или притворялся, сволочь?

Я уклонился от первого удара, но он был быстрым. Лезвие скользнуло по моей куртке, распороло ткань. Чуть глубже — и вошло бы в ребра. Я перехватил его руку, но он рванул её обратно, чуть не разрезав мне ладонь.

Сафрон усмехнулся:

— Сдохнешь быстро, Начальник. Не бойся. Раз — и всё.

— Ну, попробуй, — прохрипел я, отступая, оценивая момент и поглядывая на пожарный щит.

Как жаль, что на нем нет топора.

— Сдохни! — рыкнул Сафрон и бросился на меня с ножом.

Я чуть медлил, выждал момент, когда он приблизится, и выбросил ногу ему в колено — в то самое, которое уже было травмировано. Сафрон взвыл, потерял равновесие, и я тут же подскочил и вбил кулак ему в горло, одновременно перехватывая другой рукой нож. Он закашлялся, но нож и не выпустил.

Мы снова сцепились. Я держал его за запястье, не давая вогнать в меня клинок, но плечо слабело с каждой секундой. Его рука, наоборот, напирала с недюжинной силой, лезвие всё ближе к моей шее. Я собрал последние силы и резко крутанул его запястье в сторону, выворачивая нож. Сафрон захрипел от боли, но не отпустил оружия. Тогда я ударил его коленом в живот, затем локтем в висок. Его повело, а я снова ударил.

Сафрон рухнул на колени, но в последнем рывке полоснул ножом меня по боку.

Боль вспыхнула, но я уже не думал о ней. Сафрон осел, пытаясь отдышаться, а я ударил ногой — попал в грудь. Нож у него выпал, а я снова пнул, не давая передыху. Когда Сафрон под моими ударами совсем осел и, скрючившись, замер, я перевел дыхание и осмотрелся. Отбросил носком ботинка нож подальше в сторону и схватил доску, что лежала возле трупа Федора.

Сафрон попытался подняться, но я нанёс удар. Доска треснула от удара о его плечо, но не сломалась. Сафрон снова рухнул на землю. Я шагнул ближе, вскинул доску для финального удара.

— Ну, что, Грицук? — выдохнул я, стирая кровь со лба. — Всё… Ты проиграл…

— Я вернусь за тобой, Начальник, даже с того света, — зло хмыкнул Сафрон.

— Где Вера?! — повторил я вопрос, голос стал хриплым, тяжёлым, как свинец.

Но Сафрон лишь

сплюнул кровь и сквозь разбитые губы зашипел проклятья мне в лицо. Его глаза всё ещё горели ненавистью, но я знал — он ничего не скажет. Даже если я начну резать его на ремни, он будет лишь скалиться в ответ, пока огонь жизни не погаснет окончательно в его глазах.

Но я и не собирался оставлять его в живых. Возмездие должно свершиться. За Ваню Гужевого, за Василину. За всех, кого он отправил в могилу.

Я перехватил доску поудобнее. Это была та самая — та, которой я ударил Фёдора, вонзив гвоздь в спину. А ржавый гвоздь не согнулся, все так же торчал на конце доски, напитавшись кровью. Она уже засохла, и гвоздь казался ещё темнее, словно стал зловещей чёрной меткой, предвестником смерти.

Сафрон лежал, тяжело дыша, но всё ещё ухмылялся, показывая окровавленные зубы.

— Ну что, Грицук… — устало выдохнул я и склонился над ним, чувствуя, как во мне закипает ярость. — Последний шанс тебе даю остаться в живых. Если ответишь, то убивать не буду, слово… офицера. Где Вера? Ну?!..

— Да пошёл ты! — ухмыльнулся кровавым ртом урка.

— Ну тогда… Счастливого пути тебе в ад. Святоше передавай привет… — я плюнул ему в лицо.

Замах. Удар.

Доска просвистела в воздухе, и с мерзким всхлипом гвоздь пробил висок. Острие, хоть и ржавое, с лёгкостью вошло в кость, как нож в гнилую плоть.

Сафрон продолжал улыбаться. Даже не дрогнул. Казалось, он и не почувствовал удара.

Я едва не отшатнулся, вглядываюсь в его ухмылку. Живой? Не может быть!

Но нет… Его глаза стали пустыми, улыбка сползла, как треснувшая маска, вместе с остатками жизни. Последний вздох сорвался с его губ, и лишь тонкая струйка крови потекла из пробитого виска, впитываясь в холодную осеннюю землю.

Я дёрнул доску, гвоздь со скрипом вышел из височной кости. Замахнулся снова и замер.

Но нет… Это уже лишнее.

Ведь передо мной лежал труп. Пустая оболочка с застывшими глазами. Для любого человека такой удар смертелен. Но… человек ли это был?

И тогда я ударил ещё раз. Гвоздь прошил теменную кость, проламывая череп.

Да по хрену, кто он! Пусть даже демон — я раскрошу ему голову. Так, что ни одна тварь не оживёт.

Я ударил снова. А потом еще. Снова и снова…

Глухой стук доски о кость сменился влажным хлюпаньем. Лицо исчезло, превратившись в сплошное кровавое месиво. Такой Грицук мне больше по душе.

Сделано.

Я отшвырнул окровавленную доску, выдохнул. Но вместо облегчения внутри тянула душу пустота. Бескрайняя и беспощадная, как вся моя предыдущая жизнь. Я победил, но почему не чувствую радости? Одолел злейшего врага, который, не уничтожь я его, был готов убивать и дальше, но усталость и тоска сковали тело, будто тяжёлые цепи.

Вера… Я думаю о ней. Я не могу смириться. Она — предательница, она дочь Грицука. Но ведь остались вопросы. Вопросы, на которые только она могла дать ответы. Где мне её искать? И тут меня осенило. Сафрон рвался даже не убить меня поскорее, а найти Фёдора. Что-то ему было нужно. Что-то важное, смертельно важное. Но что?