Начальник милиции

Дамиров Рафаэль

— Угу, — поддакнул Ильич. — Это все техника буржуйская виновата, я слышал, американцы туды специальный передатчик ставят, он советскими людьми управляет, волны его нас с толку и сбили.

— Во-первых, — нравоучительно проговорил я. — Телевизор не американский, а японский. А во-вторых — товарищи алкоголики, ваш поступок — уголовно-наказуемое деяние, кража называется. Люди переезжали, возле подъезда вещи расставили, — а рассказывал я так уверенно, потому что запомнил всё это по зачитанной на планерке ориентировке. —

Он не просто на лавочке загорал. Там еще и ковры, и мебель была. Или скажете, не видели?

— Сдашь нас, начальник? Да? — погрустнели мужики. — Мы бы ни в жисть! Эх… Волны ж это… буржуйские… с панталыку сбили.

— Ну, если волны, — задумчиво и многозначительно проговорил я. — То, может, еще и можно что-то сделать. Попробую вам помочь.

— Помоги, а! Начальник! — взмолился Пистон. — Мне на зону никак нельзя! Любка, курва, ждать не будет! За ней глаз да глаз нужон! И Степан уже старый, кто за ним убирать будет и кормить? Ради Степана.

— Отец? — переспросил я.

— Пёс, — как на исповеди выдохнул тот.

Я покачал головой, как бы обдумывая ситуацию. А на самом деле — что там думать? Вы мне, красавцы, на крючке нужны!

— Ладно… Только отвечайте мне всю правду.

— Любкой клянусь! — Пистон еще и перекрестился.

— Вот это кто? — я показал им фотку, которую принес Эрик Робертович.

— Как кто? — озадачились мужички. — Он же с нами был тогда. Вот мы псину тянем, видишь, а вот он деру под шумок дает. Откуда фоторепортаж, начальник?

— От верблюда… Я знаю, что он с нами был, а конкретно — кто он и где живет?

— А я почем ведаю? — развел руками Пистон. — В скверике прибился. Подсел. Я думал, Ильича кентик.

— А я думал, твой кореш, — вытаращился на него Ильич.

— Погоди! — Пистон озадаченно чесал затылок. — Это что получается? Мы незнакомого хрена пивом поили? На халяву?

— Так, хватит. Сейчас сдам вас вместе с телеком в «02», и там, может, память у вас освежится?

— Ей-богу, начальник! — взмолился Пистон. — В первый и последний раз тогда видел этого очкарика.

— И я! — поддакнул Ильич. — Подсел к нам, слово за слово, и спросил, мол, подработать не хотите? И смотрит так, гад — с прищуром.

— А вы?

— А что мы… Не для того столько пожили, чтобы работать. Да и денежки тогда на кармане были. Отказались.

— А мне работать вообще нельзя, у меня вообще язва.

— Дальше что? — хмурился я. — Что говорил?

— Да ничего, потом ты пришел, начальник, сказал идти пса искать, ну мы и пошли.

— А что за работу он предлагал? — с надеждой спросил я.

— Да мы не стали интересоваться, сразу сказали, что вольные художники, и пивка ему налили. Хотели с него сигарет выудить, так он, зараза, некурящим оказался. Только пиво зря потратили. Эх…

Те искренне расстроились.

—

Где его найти? — наседал я.

— Начальник, да мы в душе не чаем! Мы его тогда в первый и последний раз видели.

— Плохо… в общем, так. Такое задание вам будет. Район прочесать, Интеллигента этого найти. Войти с ним, по возможности, в доверительное пивопитие, мол, согласны на подработку. Выяснить, где живет. Если нужно, то проследить, а лучше — мне сообщить. Ясна задача?

— Так, может, мы его того?.. — Пистон прихлопнул ладонью о ладонь. — По кумполу — и к тебе притащим. В ту клетку собачью во дворике ментовки.

— Отставить по кумполу. Как бы он вас по кумполу не огрел. Он, паскуда тертая, не смотрите, что очки носит. Спугнете ещё. Просто проследите.

— Сделаем, — закивал Пистон. — Токма это… авансик бы нам, начальник.

Алкаш стал перебирать в воздухе пальцами, изображая шелест купюр. Нет, ну совсем берега потеряла синева.

— Авансиком вам будет освобождение от уголовной ответственности. Благо там дело еще не возбудили, тянут пока с этим. Телек я у вас забираю. И кстати… Заводите моцик уже, не на горбушке же мне его тащить.

* * *

— Саша, — на кадровичку я наткнулся в коридоре, когда мои гаврики таранили громоздкий телек в кабинет следствия. — Тебя начальник ищет, зайди к нему срочно.

— Некогда, Мария Антиповна, чуть позже заскочу.

Я махнул рукой на работничков. Но та сделала предупреждающую гримаску.

— Злой что-то Петр Петрович. Получил бумаги из управления и коньячок заграничный пригубил. Ты бы зашел, а? А потом ко мне заскочи, расскажешь.

— Хорошо, вот только с телеком разберусь.

Ильич и Пистон занесли технику в кабинет. Простаковой на месте не было, Голенищев в гордом одиночестве стучал по клавишам пишущей машинки указательными пальцами.

— Так, мужики. Заносите сюда. Ставьте на стол, — распоряжался я. — Все, мужики. На выход, подождите меня в коридоре. Свободны пока.

— Это что? — таращился на телек следователь.

— Подарок Аглае Степановне.

— Что?! — дернулся Голенищев, а машинка звякнула кареткой.

— Да не кипишуй, Авдей Денисович, а скажи: материал по краже телевизора Вахонькина у кого?

— У Аглаи Степановны.

— Ну так и я о чём. А она где?

— На выезде…

— Вот, короче… Телек я нашел. Скажешь ей, чтобы оформила его, как там у вас принято. Преступников задержать не представилось возможным. Имущество вернете терпиле, поговорите с ним, чтобы от заявы отказался. Все одно глухарь нам ни к чему. Мы ему телек вернули, думаю, согласится.

— А что это ты раскомандовался? Не буду я ничего передавать!..

— Ладно… — чуть улыбнулся я. — Тогда я сам зайду попозже. К Аглае.