Надежный тыл

Костадинова Весела

— Алина? — прозвучал голос Николая, заместителя Даниила, вырывая меня из мыслей.

— Простите, Николай Платонович, что?

— Что произошло? — жестко спросил он, поблескивая стеклами очков, глядя на меня холодными расчетливыми глазами.

— Похоже на сердечный приступ, — ответила, стараясь взять себя в руки, отчаянно моргая, сдерживая слезы. — Ему кто-то позвонил, что-то сказал и…. Даниилу Сергеевичу стало плохо…… вызвали скорую….

Кто-то тяжело вздохнул, кто-то бросил на стол ручку, кто-то тихо матерился.

Мало у нас было проблем в компании, так еще это.

Только бы Даниил выжил…. Только бы держался….

Николай, стиснув виски пальцами, поднял голову и обвел собравшихся взглядом. В его глазах читалось не только напряжение, но и холодное требование ответа.

— Кто-нибудь знает, что случилось? — его голос прозвучал неожиданно громко, почти отрезвляюще.

На пороге кабинета показался начальник отдела ювелиров. Он двигался медленно, словно весь мир вокруг вдруг стал вязким, и каждый шаг давался ему с трудом. Бледное, осунувшееся лицо и красные глаза делали его старше на десяток лет.

— Да… — проговорил он глухо, облизнув пересохшие губы. — Я… Мы… — его голос сорвался, но он все же продолжил, на миг прикрыв глаза, словно пытаясь собраться. — Мы раскололи ермеевит.

Тишина обрушилась на кабинет, накрывая всех присутствующих, как ледяной купол. Ни звука, ни движения. Даже дыхание казалось неподвижным, словно воздух превратился в камень.

Кто-то зашевелился, попытался что-то сказать, но голос сорвался в гортани.

Николай обхватил лоб ладонями, отчаянно стараясь осмыслить услышанное.

А я… Мне казалось, меня с размаху ударили в живот, прямо в солнечное сплетение. Горло пересохло, будто его перетянули тугой петлей, а сердце ушло куда-то в пятки. Руки и ноги заледенели, словно кровь перестала циркулировать, а по спине пробежал отвратительный озноб, от которого стало еще хуже. Меня затрясло, и я всерьез подумала, что сейчас упаду в обморок прямо на месте.

— Как… — начал кто-то из угла, но голос сорвался.

— Это… это был несчастный случай, — бормотал начальник ювелиров, словно защищаясь. — Мы пытались… укрепить оправу. Но…

— Это пиздец, — неожиданно громко и жестко проговорила Светлана, глава отдела маркетинга. Она откинулась на спинку стула, глядя в потолок с таким видом, будто внутри уже все сгорело дотла.

— Тотальный, — кивнул начальник отдела снабжения, сжимая в руках ручку так, что она угрожающе трещала. — Все, друзья. Гроб готов, крышка закрыта и заколочена.

На этих словах кто-то нервно хихикнул — коротко и истерично, словно от безысходности, но этот звук быстро заглох, растворяясь в тишине, еще более тяжелой, чем прежде.

Я закрыла лицо руками, плечи затряслись в беззвучном плаче. Казалось, сама судьба ударила нас всех так, чтоб подняться мы уже не смогли.

— Похоже, Коль…. — начал наш Павловский, начальник юристов, — нам действительно конец….

И тут…

как гром среди ясного неба.

— Вы тут все охренели, что ли?! — рявкнул Николай.

Он резко поднялся, со стуком ударив ладонями по столу, и это движение пронзило комнату, заставив всех вздрогнуть. Всегда спокойный, выдержанный Николай вдруг превратился в человека, разрывающегося от злости и решимости. Его глаза сверкали, как у хищника, загнанного в угол, но не готового сдаваться.

— А что ты предлагаешь, Николай Платонович? — ехидно протянула Светлана, скрестив руки на груди и откинувшись на стуле. Ее голос звенел так, что казалось, вот-вот порежет воздух. — Может, это… коллективный дух поднимем? Ура-патриотизм, да? А все из-за этой! — она резко повернула голову, злобно сверкая глазами в мою сторону.

Я почувствовала, как что-то внутри оборвалось. Сердце ухнуло куда-то вниз, а кровь моментально бросилась в лицо.

— Света! — рыкнул Павловский, но его голос лишь подлил масла в огонь.

— Что, мужики? Солидарность не позволяет правду признать? — Светлана резко выпрямилась, её лицо перекосилось от злобы, а голос звенел насмешкой. — Или вы тоже, как Сокольский, думаете, что этой… — она ткнула пальцем в мою сторону, едва не встав с места, — может всё с рук сходить? Не потрахивай он её — и развода бы не было! Дотрахался, понимаешь, — почти прошипела она, и вдруг осеклась, сглотнув оставшееся ругательство. — Вот и результат: сам в больнице, а компанию по пизде пустил!

В комнате стало настолько тихо, что казалось, можно услышать, как падают пылинки. Никто не осмелился прервать эту вспышку злости. Даже Николай на мгновение застыл, стиснув зубы и, казалось, борясь с желанием сорваться на крик.

Я сидела, словно парализованная, пытаясь перевести дыхание. Казалось, что ещё немного — и я просто растворюсь в этом гневе и осуждении, обрушившемся на меня.

— А знаешь что… Светлана Валентиновна, — наконец, раздался голос Николая, низкий, будто приглушённый, но от того ещё более угрожающий. Он смотрел прямо на неё, и в его взгляде было что-то ледяное, способное пробраться под кожу.

— Что? — резко бросила Светлана, но её голос дрогнул.

— Пиши-ка заявление… — Николай медленно выдохнул, словно контролировал каждое слово, — по собственному.

Светлана опешила. Она замерла, широко раскрыв глаза, словно не веря тому, что услышала. Как, впрочем и остальные.

— Это шутка? — она попыталась ухмыльнуться, но улыбка вышла кривой и натянутой.

— Я выгляжу так, будто шучу? — Николай выпрямился, его голос больше не был резким, но именно эта холодная, стальная интонация пробирала до мурашек. — Завтра тебя здесь быть не должно. Мы тут все одной нитью повязаны, если ты еще не поняла. А раз не поняла — свободна.

— Ты права не имеешь, Николай Платонович! — рявкнула женщина.