Надежный тыл
Шрифт:
Я замерла, не зная, как ответить. В голове промелькнули слова главврача о рисках и сложности операции.
— Боря, — начала я, стараясь говорить уверенно, но голос предательски дрогнул. — Они говорят, что это единственный шанс. Без операции… шансов нет.
— А с операцией? — уточнил он, не отрывая от меня взгляда.
— Есть… шанс…
— Мам, то есть тоже не много, так? А давайте сейчас посмотрим правде в глаза, а? Каким он очнётся после всего, а? Мама? Ты хоть понимаешь? Инвалидом? Неполноценным?
Я почувствовала, как грудь
— Боря, — вмешался Николай, его голос был холодным и строгим. — Ты сейчас говоришь о человеке, который всю свою жизнь посвятил тебе и твоей семье. Ты правда считаешь, что у тебя есть право ставить под сомнение его шанс на жизнь?
— Я говорю сейчас о человеке, который выкинул мою мать на свалку, как только залез как кобель на молодую сучку! Который ни разу не протянул мне руку помощи, для которого эта чертова компания дороже всех нас вместе взятых! Я продам эту чертову машину, но только на своих условиях, так, чтобы хватило денег купить что-то еще! Ясно вам обоим! И получу за нее полную стоимость. И скажите спасибо, что я на это согласен!
С этими словами он круто развернулся и вышел из кабинета, хлопнув дверями. Я стояла, абсолютно беспомощная, не в состоянии поверить, что все это только сказал мой сын.
— Прекрасное воспитание, Ань, — устало заметил Николай, облокотившись на стол и проведя рукой по лицу. — Да-да, ни разу не протянул…. Видимо те случаи, когда вытаскивал из дерьма — не в счет….
— Он… он злится на отца… — прошептала я, едва сдерживая слёзы.
— Ага, конечно, — с сарказмом протянул Николай. — И на Киру злится, так, что она домой возвращаться не желает.
— Они брат и сестра… Есть сложности… — я снова начала закипать, ведь что Николай мог знать о моей семье.
Николай резко поднял на меня глаза, в которых читалась усталость, раздражение и даже злость.
— Ань, а ведь ты реально дура, — сказал он, не повышая голоса, но от его слов у меня внутри всё оборвалось.
— Что? — прошептала я, чувствуя, как злость и обида захлестывают с головой.
— Иди отсюда, — резко бросил он, вставая. — Я постараюсь найти деньги. Но… исчезни, а? Видеть тебя больше не могу.
Эти слова ударили, как пощёчина. Я замерла, не в силах двигаться, но в его глазах не было ни капли сочувствия. Только холодная решимость.
— Ты же знаешь, что я прав, — добавил он тише. — Ты здесь только мешаешь. Иди, Аня. Я разберусь сам.
Я развернулась и молча вышла из кабинета, тяжесть этих слов давила на меня, словно громадный груз. Но в глубине души я понимала: в чем-то он прав. Возможно, мне действительно нужно было отойти в сторону и дать другим взять ситуацию в свои руки. Но эти слова я ему не прощу…. Никогда не прощу.
32. Алина
Мои руки дрожали, лицо горело, а сердце, казалось, готово было вырваться из груди, когда я нажала кнопку «отбой». Слова, которые только что прозвучали на громкой связи, всё ещё
Борис только что своими руками подписал приговор своему отцу. Его голос, полный гнева и упрямства, звучал в моей голове, словно эхо.
И Анна… Господи, Анна! Она ничего, абсолютно ничего не хотела знать. Её попытки оправдаться, жалкие и бессмысленные, разъяряли меня ещё больше. Она, которая всегда считала себя женой, сейчас не сделала ничего, чтобы спасти человека, с которым прожила столько лет.
Я села на край рабочего стола, чувствуя, как моё тело сотрясается от смеси злости, страха и бессилия. Как так получилось? Почему всё зашло так далеко? Если бы я могла повернуть время вспять…
Слёзы сами собой навернулись на глаза, но я быстро вытерла их, заставив себя успокоиться. Хорошо, что Николай забыл отключить звонок. По крайней мере я теперь знаю, как обстоят дела…. Закрыла глаза, сдерживая рыдания, рвущиеся из груди. А потом набрала номер.
— Зоя… помнишь ты говорила, что я…. Я могу жить у тебя? Это еще в силе?
На другом конце провода наступила пауза, затем послышался удивлённый голос.
— Конечно, Алина. Ты знаешь, что мой дом — это и твой тоже…. А что такое?
— Зой, твоя тетя еще занимается продажей недвижимости? Мне нужно срочно продать квартиру…. По хорошей цене.
Обнимая Дейва за его мощную шею, я рыдала взахлёб, не в силах сдерживать слёзы.
— Прости, мальчик мой… прости меня… — шептала я, уткнувшись лицом в его густую гриву.
Рядом стояла Зоя, её лицо было мокрым от слёз, которые она пыталась сдержать, но безуспешно.
— Лин… — сказала она тихо, её голос дрожал. — Он будет в хороших руках… Обещаю.
— Дейв… — прошептала я снова, не в силах отпустить его.
Словно понимая, что нам придётся расстаться, он жалобно заржал, нежно тыкаясь тёплым носом в моё лицо. Его большие, умные глаза смотрели на меня с такой преданностью, что боль в груди стала почти невыносимой.
Прийти за ним должны были с минуты на минуту. Я знала, что времени осталось совсем немного, но не могла заставить себя отпустить его. Этот конь был мне другом. Больше, чем другом — моей семьёй. Он всегда был рядом, когда мне было плохо. Теперь мне предстояло сказать ему прощай.
Я зарылась лицом в его длинную, мягкую гриву, сжимая пальцами его тёплую, гладкую кожу. Его дыхание было тяжёлым и спокойным, словно он старался меня утешить, хотя сам знал, что мы расстаёмся.
— Это неправильно, — прошептала я, обращаясь скорее к себе, чем к кому-то ещё. — Это так неправильно…
Зоя осторожно положила руку мне на плечо, но не произнесла ни слова. Она понимала, что здесь слова бессильны.
Дейв снова тихо заржал, тёплый воздух от его дыхания коснулся моей щеки. Я закрыла глаза, отчаянно пытаясь запомнить этот момент навсегда — тепло его тела, запах его гривы, нежное прикосновение морды.