Наедине с булимией. Обретая себя.
Шрифт:
судорогах. Как с этим справиться?
Всегда в такие моменты рядом сидела Она и гладила по голове: «Ты исключительная, уникальная,
хорошая, великолепная, все это ты. Не плачь, это все тоже пройдет. Тебе нужно вспомнить. Ты
вспомнила уже кое-что, но путь еще далек».
И я продолжала вспоминать, хоть мне становилось все хуже и хуже. Срывы были ежедневно по
четыре-пять раз, бывало, что я не могла прийти в себя от этих ужасных приступов, мучая себя
непрерывно мыслями,
Огромная дыра росла во мне со скоростью злокачественной опухоли, пуская метастазы все глубже
и глубже, прямо в самое сердце. Все внутри изнывало от боли, тоски и непонимания – боль была
ощутима физически настолько сильно, что было невозможно абстрагироваться от нее,
воспользоваться силой воли и забыть. И что еще хуже – не было никакого медицинского
обезболивающего: лишь еда могла хоть на какое-то время приглушить эти ощущения, наполняя
бесконечную пустоту внутри меня и вырывая затем из моего нутра смесь накопленных эмоций и
переживаний.
Каждый шаг назад – в прошлое – давался с трудом, потому что приходилось преодолевать и
разрушать собственные психологические преграды, построенные мною с такой тщательностью и
предусмотрительностью много лет назад. И каждый такой шаг вызывал целую волну приступов,
не давая вздохнуть глубоко, убивая, унижая, возвращая в реальность. Мне не было себя жалко. Я
не жалела себя с тринадцати лет, когда поняла, что это бессмысленно. И теперь я тоже не жалела
ни свое здоровье, ни свое время, ни нервную систему. Я ужасалась: лечение и письменная
психотерапия, йога и медитация уже не помогали. Мне казалось, что с каждым днем я тону все
глубже и глубже, падая в глубину темного колодца, откуда уже никогда не смогу выбраться.
Маша в письмах успокаивала меня, уверяя, что это нормальный, естественный ход лечения. Она
продолжала задавать наводящие вопросы, снимая слой за слоем то, чем было запаковано мое
сознание, словно распаковывая кем-то тщательно запакованный подарок. Подарком этим, видимо,
должно было стать мое здоровье и знакомство с самой собой.
* * *
Я не знаю, когда все это закончится, и главное – чем. Каждый раз я даю себе слово взять себя в
руки и решить проблему капитально, махом разрубив узел удушающих меня проблем.
«Все, с завтрашнего дня я больше не делаю это», - решаю я в очередной раз. – «Это же так просто:
съесть что-то, оставить в желудке и переварить. Все остальные люди делают именно так. Все
просто, нужна только сила воли».
– Конечно! Так же просто, как алкоголикам – не пить, курильщикам – не курить, героиновым
наркоманам – не колоться и не нюхать. Чего уж тут проще! – Она раскачивается
окна, положив ноги на подоконник. Шелковый халат спадает легкими волнами на пол, открывая Ее
стройные щиколотки и бедра. У Нее такие красивые, изящные руки, тонкие черты лица, что я не
устаю любоваться Ее внешностью – мне иногда хочется быть Ею. Но Ее слова всегда ранят меня в
самое сердце. Видимо, потому что Она говорит правду.
– Но я же не алкоголик и не наркоман! – Я искренне возмущаюсь.
– Ну и что? Названия разные, а суть одна.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что все зависимости имеют один корень. Вот скажи мне, почему ты ешь, когда тебе плохо?
– Потому что это единственный способ хоть немного заглушить боль внутри меня.
– Ну, хорошо, а зачем ты потом вырываешь всю эту еду?
– Потому что я не могу ее держать в себе. Потому что количество съеденного и количество
необходимого моему организму существенно различаются, и если весь этот бессмысленный груз
останется во мне, то я растолстею - а я не хочу быть толстой.
– А почему ты не хочешь быть толстой?
Она начинает меня раздражать. Я не хочу думать на эту тему, более того, я уверена, что все
заданные вопросы имеют одну единственную цель – позлить меня.
– Потому что я хочу быть худой! – Я кипячусь. Она продолжает спокойно раскачиваться, затем
поправляет волосы, проводит ладонью по лицу, словно закрывает сама себе глаза, и
поворачивается ко мне. Она смотрит на меня пронзительно, проникает сквозь меня своим
взглядом, и мне становится не по себе. В пространстве комнаты царит такая мертвая тишина, что
мы обе слышим стук моего сердца и гул перегоняемой по артериям и венам крови.
Через десять секунд Она, медленно выговаривая каждое слово, снова задает вопрос:
– А почему ты хочешь быть худой?
Я в тупике, и Ее взгляд подсказывает мне, что Она это знает. Я боюсь начать думать на эту тему,
чтобы услышать правду о себе, но я должна это сделать.
Почему я хочу быть худой? Чтобы чувствовать себя физически полноценной и здоровой? Я
цепляюсь за эту фразу, как за рвущийся вверх воздушный шарик, и с гордостью вручаю Ей:
– Я хочу быть худой ради здоровья: так проще двигаться, давление в норме, холестерин в норме,
суставы, позвонки – тело и качество жизни лучше, чем у толстых.
– Для того, чтобы все было, как ты красочно описываешь, достаточно просто соблюдать вес в
границах нормы. – Она задумчиво проводит своим тонким указательным пальцем по подбородку. –
А ты стремишься к максимально возможной низкой границе веса. И здоровье тут ни при чем. Тем,