Налог на убийство (сборник)
Шрифт:
– Соединять не надо. Завтра отыщешь его в гостинице, передашь, чтобы запрос по интересующей фирме отправили нам …в трех экземплярах!
– Есть!
Тулембекова положила трубку на рычаги, а Сарлыбаев, напротив, трубку в руки взял – мобильный телефон с чипом шифровки переговоров. Быстро натыкал кнопочками номер телефона, используемого Чуем исключительно для связи в форсмажорных обстоятельствах.
Напрасно. Аппарат был отключен.
…Он был отключен по рекомендации Ноздри, считавшего, что после того, как принято решение, его надо исполнять любыми средствами, не меняя. А телефонные звонки всегда несут иформацию – повод
Ильяс тупо уставился на пиликающую в автоматическом режиме трубку. В висках пульсировала, билась, трепетала синей жилочкой единственная мысль: «Знал, но не предупредил… Знал, но не…»
Переминавшаяся с ноги на ногу Телембекова, прекрасно видевшая, что ее услуги в ближайшее время шефу не понадобятся, рискнула напомнить:
– Холодно, шеф… товарищ подполковник…
Ильяе Сарлыбаев опустил глаза, слабым голосом печально подтвердив:
– Холодно… Можешь быть свободна, Тулембекова.
«…Знал, но не предупредил!»
2. Дурь, снег, антрацит, отрава, лепешки…
Место работы Альбина Павловны Стерлиговой – ночной клуб «Клозет», где пересекаются пути бизнесменов и проституток, наркоманов и просто богатых бездельников – кое-что объясняло Вадиму Токмакову. В пятницу она его там видела. Ну а почему решила причислить к наркомафии и потянется ли от этого предположение новая ниточка, – это теперь в руках госпожи Удачи и на кончике языка Стерлиговой-старшей.
Вторник в «Клозете» выходной день, и Альбина Павловна была дома. Она жила недалеко от дочери в однокомнатной «хрущевке». Рядом с пятиэтажками помойного вида новые русские возводили свои особняки.
На встречу Токмаков решил идти вместе с Назаром. Вдвоем проще вести разговор. Особенно если не знаешь, о чем конкретно спрашивать, когда в начале первого ночи вламываешься к пожилой интеллигентной женщине, с дочерью которой ты вступил в интимные отношения, причем последний раз четверть часа назад.
На лестничной площадке перед дверью Назар спохватился:
– Блин, а ведь ночью оперативно-следственные действия без разрешения прокурора не рекомендуются…
– Какие действия? – пожал Токмаков плечами в своей, то есть арендованной, дубленке, все больше приходившейся ему по вкусу. – Просто мы идем на чашку чая к бабульке, которая считает меня главарем наркомафии.
– Почему?
– Как раз это и надо выяснить.
– У нас в провинции все проще, чем в столицах. Выясним! – пообещал Назар, разминая, массируя лицевые мускулы. Перехватив вопросительный взгляд Токмакова, охотно пояснил: – Производственная гимнастика. Мое «ноу-хау». Чтобы разговорить старую ведьму, надо почаще улыбаться. А для этого размять «морду лица», как говорят наши братья-казахи. Знаешь, какой у них эталон женской красоты? Глаз нет, носа нет, один большой морда лица!
До столь высокого эталона приоткрывшая дверь Альбина Павловна явно не дотягивала. Носик, правда, был маленький, зато глазища – большие, испуганные занимали вместе с очками всю верхнюю половину лица. Вот теперь Вадим идентифицировал ее четко: «Клозет», уборщица в туалете.
Вспомнила и она его, поэтому лишь вовремя подставленная Токмаковым нога помешала двери с треском захлопнуться. Удостоверение оперсостава финансовой разведки лишь усугубило недоверие: черное портмоне на
Жилище было захламлено неимоверным количеством книг, сувениров и прочей дребедени, превращающей уборку квартиры в первый подвиг Геракла. Портрет Есенина с курительной трубкой, гитара, отдельная полочка со стихами Булата Окуджавы характеризовали объект как злостную интеллигентку. Однако новый телевизор, большой холодильник, оказавшийся к тому же не пустым, свидетельствовали, что на старости лет женщина бросила заниматься хренотенью, взявшись, наконец, за ум.
Живым – и притом очень живым, активно поглощавшим на кухне бутерброды, варенье и чай, – подтверждением того, что учить русского человека иностранным языкам бесполезное дело, был Назар. Оказалось, лет десять назад он учился именно в том педвузе, где Альбина Павловна преподавала английский в ученом звании доцента.
– Не мне судить, в силу каких трагических жизненных обстоятельств вы оказались в карающих органах, – сказала она Назару. – Но по-вашему одухотворенному лицу я без труда угадываю, что вы закончили… да! Отделение романской филологии.
– Сик транзит глория мунди, [70] – без смущения ответствовал Назар, чье лицо, по непредвзятому и благожелательному взгляду Токмакова, без труда выдавало жизнелюба, профессора по части ухи и шашлыка на свежем воздухе и сопутствующих им ингредиентов и живительных эликсиров.
Назар, будто прочитав мысли Вадима, сказал:
– Ну, раз так, давайте вернемся к нашим баранам…
Обозначилась секундная пауза, но уже в следующее мгновение Альбина Павловна, к удивлению оперов, кивнула:
– Да, вы совершенно правы, именно бедными заблудшими овечками можно назвать этих девушек, которых запутывают разные …мизерабли! – и выразительный взгляд в сторону Вадима дал понять, кто конкретно имеется в виду под загадочным словом.
– Я и говорю, – подхватил Назар, – им надо обязательно помочь.
– Тем более, одна – из нашей с вами альма матер.
Назар, не предполагавший, что в интеллигентном доме его пошлют по матери, да еще незнакомым загибом, поперхнулся овсяным печеньем. Токмаков привел его в чувство, стукнув по спине.
– Расскажите, – прохрипел Назар, – про овечек.
Альбина обладала искусством рассказчика, а заваренный ею чай со смородиновым листом и золотым корнем прочищал не только горло, но и мозги. Токмаков явственно представлял эту парочку юных крыс, сговаривающихся в туалете о передаче халата из Акмолы. Более того, складывалось впечатление, что он их точно видел наяву. Одну из них, по крайней мере, – с лошадиными зубами, тощим задом и непомерным гонором.
– Почему же вы решили, будто речь идет о передаче дури? – спросил Назар. – В смысле, наркосодержащего вещества.
– Коллега, вы меня обижаете! – строго посмотрела поклонница Булата Окуджавы поверх очков. – Это же как раз по теме моей диссертации!
– Дурь? – ошалело переспросил Назар. – По теме этой… романской? Ну, альма матерь, ты даешь!
– Дурь, снег, антрацит, отрава, лепешки, – бойко перечисляла Альбина Павловна. – Если хотите знать, мою диссертацию затребовали в Высшую школу КГБ и Краснознаменный Военный институт!