Нам нужна великая Россия

Андреев Николай Юрьевич

Столыпин едва удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Он уже знал, что регент скажет далее.

– И Василий Витальевич любезно согласился на наше предложение возглавить такое министерство.

Человек, снедаемый жаром и улыбающийся одновременно: это было любопытное зрелище. Шульгин добился, чего хотел. Однако это было даже полезно. В свое время "Киевлянин" отстаивала проекты его кабинета. Может, оно и к лучшему...Только ведь придется заниматься еще и созданием нового министерства! Ведь Шульгин не имеет ровного никакого опыта в этом деле!

А ведь столько дел!

– Левые радикалы

собираются на Выборгской стороне. Этим должны заняться полиция и армия. Отряд уже скоро выдвинется, а вот полиция, - Столыпин перевел взгляд на Львова.

– Да, полиция должна приложить все усилия, чтобы водворить порядок, - кивнул Михаил.

Кофе переставал действовать, он клевал носом самым откровенным образом.

– Необходимо избежать пролития крови...
– и добавил, поймав взгляд Столыпина, - хотя бы здесь. Направим людей, они поговорят с толпой, все уляжется. Авторитет Думы достаточно высок для этого!
– кивнул Львов.

Милюков кивком поддержал эту идею. Гучков, наверное, тоже поддержал, - чихнул.

Родзянко соединил руки на животе.

– Это можно. Очень даже правильная мысль! Только... А где, собственно, депутаты от трудовиков? Где Керенский? Еще несколько часов бегал здесь, кричал, требовал, уговаривал...Кто-нибудь видел Керенского?

– В последний раз я его видел упавший в очередной обморок. Верно, где-то валяется. Если его случайная пуля не настигла, - произнес Гучков.

– Когда это было!
– Милюков покачал головой.
– Так...К Михаилу Александрович он не стал идти...Сказал...Сказал, что направит рабочих на...

Лидер кадетов предпочел за лучшее окончание фразы не произносить. И так все было ясно: на правительственные войска.

– Что ж, теперь мы выяснили, кто руководит рабочими на Выборгской стороне, - заключил Столыпин.

– Отнюдь. Все депутаты от левых могут быть там. Например, Чхеидзе, Эн...
– начал было Родзянко, но Гучков спешно покачал головой. Родзянко "наступил на горло песне".
– Да, там может быть Чхеидзе. И Керенский, скорее всего, тоже.

– Вот нас и захлестывает слева, - патетически произнес Шульгин.

– Не захлестнет, - заметил Столыпин.
– Георгий Евгеньевич, спешно связывайтесь с полицейскими чинами. Жандармы собрались во дворце, их искать недолго. У правительства есть вооруженный кулак, доказавший свою надежность. Шла речь о присылке частей с фронта. Где они? Как скоро будут?

Поднялся с места Бубликов. С залегшими под глазами синяками, едва заметным сейчас зачесом (он скатывался в хаотичную копну волос), он ответил:

– А дорога перекрыта восставшими. Об этом я уже говорил. Дорога на Царское перекрыта, Чудово и Луга заблокированы. Нет никакой возможности ожидать...
– поймав взгляд Столыпина, Бубликов осекся.

– Значит, подавим силой. Передадим сигнал войскам двигаться походным порядком, а восставшим предъявим ультиматум. Или очищение путей, или подавление огнем.

– Как можно!
– Михаил встрепенулся.
– Зачем проливать кровь? Это же настоящая гражданская война будет! Я полагаю, что необходимо закончить дело миром...

– Михаил Александрович, настоящая гражданская война начнется, если мы проявим слабость. Сейчас их можно разогнать

одним ультиматумом. Через неделю - пушками. А еще через месяц страна непременно скатится во всеобщий хаос. Вспомните события шестого года! Всеобщая стачка! Мы промедлили, а промедление это было смерти подобно. Ведь Царское тоже под ударом. Там Ваши племянники, императрица...

– Бывшая императрица!
– поспешил добавить Милюков, но тут же понял глупость своей фразы.

– Императрица-мать, - заметил Столыпин.
– Наконец, там...
– ему было сложно привыкнуть к этому, - император, Алексей Николаевич.

Михаил подобрался в кресле. Долго размышлял. Все взоры сейчас были устремлены на него. Так получалось, что без его согласия ни одно решение кабинета не могло вступить в силу. Более того, в эти дни хаоса на нем лежало бремя решения, последнего слова.

Столыпин надеялся, что на его стороне будет сила последнего довода, который и обеспечит это самое последнее решение. Но...это же был Михаил. Уж слишком хорошо Петр Аркадьевич помнил его по совместной работе. Полагаться, к сожалению, на него было нельзя.

– Вышлем парламентеров. Если не сдадутся, будем подавлять силой, - наконец произнес Михаил.

– А как быть с железной дорогой?
– уточнил Столыпин.

– То же самое. Царское село надо разблокировать. Петр Аркадьевич все верно сказал. И необходимо связаться со Ставкой. Нужны подкрепления с фронта.

Столыпин едва ли не засиял при этих словах. Он смог продавить решение.

Но "прогрессисты" - то есть почти все, кто был в той комнате - волками смотрели на него.

Волей-неволей, надо было наладить отношения с правыми. Каково им было сейчас, при известии об отречении царя?.. Может быть, удастся воспользоваться их силами, чтобы хоть как-то уравновесить кадетов...

Когда принесли кофе, Петр Аркадьевич уже клевал носом, растеряв последние силы. Напиток нисколько не помог, и он уснул там же, в кресле. Впрочем, все остальные тоже были близки к полной потере сил.

Глава 12

Петру Аркадьевичу выспаться так и не довелось. Кажется, его глаза сомкнулись минуту назад - и вот опять шум, свет, крики. Он осмотрелся по сторонам. В помещении никого не было...кроме Занкевича.