Нам нужна великая Россия

Андреев Николай Юрьевич

"Каждому рот не заткнешь" - разводила жена руками. Столыпин и вовсе ничего не комментировал. Но то, что партии была дана установка критиковать любую мысль, от правительства исходящую, - знал. Социалисты, и те отставали от кадетской печати в поиске недостатков и критике.

Что же изменилось сейчас?

– Мы от линии партии не отходим. Мощная работа на благо Родины, в полном соответствии с мнением Думы, это гласа народного...
– затянул Милюков.

Бывший (и нынешний) премьер вздохнул. Это было надолго. Кажется, в самой "партии народной свободы" не любили слушать эти долгие речи. Однако

же...

– Понимая всю тяжесть момента, мы готовы протянуть руку помощи очистившейся власти...Великий князь Михаил Александрович есть надежда общественности на ответственное министерство.

– В прошлый раз Вы отказались, милостивый государь, - не смог промолчать Столыпин.

Они сидели, разгоряченные беседой, в том самом кабинете, где еще десять лет назад Столыпин выслушивал тирады "сеньор-конвента". Лидеры партий собрались, чтобы высказать свои "фи" правительственному проекту земельной реформы. Столыпин тогда выслушал - и пошел к царю просить о роспуске Думы. С такими балаболами, как он заметил в тот раз, работать было невозможно. Сейчас было еще хуже. Петр Аркадьевич не понимал: почему его назначили премьером? Почем воля царя на него пала? Да их же кабинет развалится еще до рождения своего! Будет невозможно работать! Если ему в нормальной обстановке было трудно работать, когда кабинет составлялся по воле монарха, то что будет сейчас? Откуда вообще появились эти кандидатуры? Откуда идея поставить Львова, "толстовца", склонного к критике правительства и хапку казенных денег? Откуда эта фигура Маклакова на пост министра юстиции? Да он уже, когда бушевал бунт, подписал от имени Думы приказ об амнистии всех "политических" (то есть вообще всех) преступников. Адвокат! Адвокат министром юстиции назначен!

Ох, сейчас бы его брат об этом высказался! До чего же непохожие друг на друга люди! Одного кадеты ненавидят, другого двигают вперед. Один за порядок. Другой готов ради "популярности" (и что это такое?) сделать тюрьмы пустыми, а подворотни - полными ворьем.

– Воля отрекшегося государя состояла в том, чтобы назначить на должность главковерха Николая Николаевича, на должность председателя совета министров - Вас, Петр Аркадьевич, а меня мой брат наделил регентством. Сперва я не хотел возлагать в столь ответственный час на себя такое бремя, но Павел Николаевич очень и очень долго, с жаром, меня убеждал в необходимости такого ответственного шага.

По лицу "регента" совсем нельзя было понять, улыбается он сейчас или скорее готов впасть в истерику. За все время личного знакомства Петр Аркадьевич так и не смог научиться угадывать, о чем думает в тот или момент этот человек. Но то, что он попал под влияние республиканских элементов, ему было известно прекрасно. Не зря именно Милюков убеждал его сохранить свой пост. Михаил станет регентом - значит, Милюков и присные будут владыками страны. И на социалистах можно будет поставить крест. "Попутчики", как иногда говорил Милюков, станут уже не нужны.

– Петр Аркадьевич, Вы прекрасно знаете мое к Вам отношение. Кто был самой верной фракцией в Думе? Кто боролся за самые здравые идеи правительства? Кто...
– Гучков был спокоен, как редко когда. Он чувствовал себя победителем. Давняя мечта его - отомстить "мелкому человечку наверху" - исполнилась.

– Кто, наконец,

торпедировал введение земства в западных губерниях?
– тоном Гучкова произнес Столыпин.

"Неторгующий купец" пожал плечами.

– Я же говорю: самые здравые идеи. Введение земства на западных окраинах, там, где инородцы перехватят управление в свои руки, я здравой мыслью не считал и не считаю, - Гучков снял очки и потер переносицу. Он выглядел крайне усталым, но довольным.
– Сейчас нам предстоит ровно та же задача.

– Именно, именно!
– потряс руками Родзянко, опустив их после на живот.

Он сверкал ярче новенького червонца. Даже побрился ради такого события, что редко с ним бывало: вечно ходил "в баках". Это еще более делало его похожим на свинью, как о нем говорили в думских кулуарах.

– Вот именно. Восстановление здорового течения жизни...
– снова затянул Милюков.

Гучков отвернулся. Кажется, он готов был вот-вот рассмеяться. Интересно, он уже обдумывал, как сбросит лидера кадетов? Раз мечта сбылась, то чем он сейчас займется?

– Одно жаль: нельзя остановиться на кандидатуре военного министра, - внезапно произнес Маклаков.

Все тут же замолчали. Столыпин напрягся.

– Это воля государя императора, - покачал он головой.

– Отрекшегося. Теперь в силах регента устанавливать состав кабинета, - Маклаков опустил руку на том Свода законов. Ну точно. Сейчас начнет комментировать.
– А в законе точно указано...

– Что указано в законе, всем присутствующим, думаю, известно, - одернул Маклакова Столыпин.

Он не собирался мириться с тем, что вчерашние бунтовщики теперь будут указывать, как и что. К сожалению, если на премьера и главковерха специально указал император, то остальных министров уже должен был избрать Михаил. А точнее - кадеты и октябристы, им помыкающие.

"Если потом будут говорить, что председатель Совета министров что-то может, плюньте в такого рассказчика" - подумал Столыпин.

– Военный министр не значит военный человек. Скорее, как показали годы Великой войны, это человек, до тонкостей разбирающийся в потребностях фронта. И такой человек есть, и он среди нас, - Маклаков многозначительно посмотрел...на Гучкова.

Тот вновь водрузил на переносицу очки. Коротко кивнул.

– Не секрет, постоянно этими вопросами занимаюсь, - как бы между делом произнес Гучков.

– Отличная идея! Это покажет демократичность нового правительства, готовность бороться с остатками темного режима!
– воскликнул Милюков. Он бы еще много чего восклицал, но Столыпин его перебил:

– Этот самый темный режим, частью которого я сам с гордостью являюсь, боролся в Великой войне. И до сих пор борется. Все запасы...

– Запасы эти созданы благодаря Земгору!
– внезапно подал голос Львов.

Георгий Евгеньевич до того откровенно клевал носом, изредка прикладываясь к чайной кружке. Боевой толстовец, что еще скажешь!

– И, насколько мне известно, на каждый произведенный патрон было еще три заказанных, но не произведенных...
– слова Столыпина были встречены дружным, но крикливым ответом.

– Как можно оскорблять общественность! Мы дружно работаем на благо страны, не то что чиновники!
– воскликнул Львов.