Нам нужна великая Россия

Андреев Николай Юрьевич

– С падением символа революция затихнет, мы выиграем время. С фронта уже вот-вот должны подоспеть войска. Вот-вот!

– Ваше Высокопревосходительство!
– раздался донельзя взволнованный голос адъютанта. Левую щеку пересекала кровавая рана, но сам он бодрился.
– Парламентеры! Парламентеры, Ваше Высокопревосходительство! И с ними...Михаил Александрович!

Столыпин и Кутепов удивленно переглянулись. Адъютант понимал не больше их самих.

– Заложником?
– Столыпин прищурился.

– Никак нет! Хотя!
–

адъютант покачал головой.
– Не могу знать, Ваше Высокопревосходительство!

– Не медлим, - Столыпин бросил это на ходу.

Адъютант проводил их к выходу на Шпалерную. Здесь уже толпились офицеры и нижние чины, не знавшие, как себя вести.

Михаил Александрович - он был без шапки, а потому Столыпин быстро его узнал - переговаривался с...Гучковым! И Милюковым! Позади стоял Шульгин, заходившийся в глубоком кашле. И все-таки именно Шульгин первым заметил Столыпина.

– Петр Аркадьевич! Как я рад! Как я рад!
– и зашелся в новом приступе кашля.

Гучков поприветствовал Столыпина кивком.

– Как участника восстания, а может, его организатора, я вынужден...
– начал было Столыпин, обращаясь к Гучкову, но Михаил Александрович остановил его взмахом руки.

– Петр Аркадьевич, успокойтесь. Я принес волю нашего августейшего брата. И она совершенно не в том состоит, дабы осудить или даже обвинять дорого Александра Ивановича.

Сказать, что Столыпин был удивлен, - значило ничего не сказать.

Милюков недоверчиво поглядывал на Столыпина. Ну точь-в-точь, как в былые годы. Словно бы не лидер кадетов подливал масло в огонь революции!

– Понимая всю тяжесть, которую сам Бог взвалил на его плечи, всю ответственность перед страной, наш брат сочли необходимым отречься от престола...

Выстрел - и тот не заставил бы Столыпина так сильно зашататься. Солдаты хранили убийственное молчание. Неужели зря, неужели все это было зря?

Кутепов ловил каждое слово Михаила.

– В пользу наследника своего, Алексея Николаевича, и вверили до времени регентство брату своему, - эта помпезность была у Михаила от учителя, Витте, словил себя на мысли Столыпин.
– С назначением нового правительства. Тяжесть минуты потребовала в правительство назначить Александра Ивановича Гучкова....

Столыпин слушал с замиранием сердца. Значит, они своего добились. Они - это кадеты, октябристы...А ведь прежде он надеялся на рабочую, толковую Думу, видел опору и основу ее в лице Гучкова...Как же он тогда ошибся!..

– Но кто же станет премьером?
– только и спросил Столыпин.

– А премьером брат наш волею своею назначил единственного человека, в котором видел все силы для того и задатки.

Гучков многозначительно улыбнулся.

"Ему передали пост? Что ж. Понятно..."

Милюков покачал головой, поглядывая на Гучкова.

"Точно ему. Вот ведь!" - и добавил непечатно.

– Брат наш просил передать, что однажды человек

этот уже отказывался от столь важного бремени...

"Гучков - тот отказался войти в состав правительства, слишком много запросил" - подумал Столыпин.

– Указав, что это будет против его совести. И тогда брат наш...

Столыпин ничего не подумал - он просто сделал шаг назад. В единый момент седины на его голове прибавилось вдвое.

– Приказал ему принять этот пост. Петр Аркадьевич, - Михаил по обычной своей привычке не смотрел собеседнику в глаза.
– Брат наш указал, что без предоставления Вам премьерского поста на этот шаг пойти не может. И он приказывает Вам принять премьерский пост.

Кутепов вовремя поддержал начавшего было оседать Столыпина.

В один миг Петр Аркадьевич оказался монархистом более, чем сам царь.

– Будем работать, Петр Аркадьевич, как в старые добрые. Я же говорил, зря Вы так, зря, - хитро прищурился Гучков.

– Возмутительно! Силы реакции! Силы реакции!
– подал голос Милюков, но под взглядом Кутепова сменил тему.
– Однако Михаил Александрович ни в коем разе не соглашался принять решение о регентстве без Вашего премьерства. Что делать! Что делать! Порядок, порядок, порядок сейчас требуется! Силы радикализма...

"Власть взял - теперь ему социалисты незачем" - заключил Столыпин.

Шульгин - тот лишь улыбался сквозь кашель.

Отчаянно кружилась голова.

Конец части первой

Часть вторая

Глава 11

Пока в министерском павильоне шла оживленная дискуссия, мимо двигался отряд юнкеров.

– И где же тут Хабалов увидел безусых детей?
– сквозь зубы проговорил Столыпин.

Бородатые мужики, лет под тридцать, а то и скоро, смешно смотрелись в юнкерской форме.

– Дети, понимаете ли, - добавил Столыпин.

Если бы тысяч десять таких детей в первый день революции встала под ружье, никакой революции не было бы. Кажется, один из этих юнкеров был даже знаком Петру Аркадьевичу. Что-то знакомое было в этом лице. А, точно! Он видел его при прошлом посещении юридического факультета, профессор Петражицкий ему лично представил своих учеников. Добавив, что зря тратил время на думскую чехарду: столько материала мог бы собрать для планировавшегося труда по логике. Впрочем, развивать свою мысль он не стал. Отход от кадетской линии не означал, что все "обиды" на премьера забудутся. Если Родичеву хватило "ума" орать колкости в думской зале (и убегать коридорами от премьера), то десятки кадетов предпочитали отыгрываться на страницах печати.