Нарцисс в цепях
Шрифт:
Я схватила руку и прижала ее к губам раньше, чем сообразила, что делаю. Такой нежной была его кожа, и запах крови под этим тонким слоем... Меня тянуло не только обонять ее, но и попробовать, ощутить плоть между зубами, омочить рот теплым приливом крови...
Я отдернулась и полезла через Мику, через все сиденье в дальний угол как можно дальше от царя лебедей.
Что-то, наверное, было у меня на лице, в глазах, потому что он испугался. Глаза его расширились, полные губы приоткрылись.
— Боже
— Прошу прощения, — сумела выговорить я.
— И вы действительно хотите оказаться там, где нас будут сотни? — спросил Рафаэль.
— Я не поддаюсь на блеф, — заявил Риис. — Вы меня не тронете. Судя по всему, что я слышал об Аните и о вас, Рафаэль, вы из хороших парней. — Он бросил косой взгляд на Мику. — Его я не знаю. Но я знаю, что лебеди никогда никому не подчинялись. Мы самостоятельны. Тот факт, что я поддерживаю Аниту и ее пард, должен что-то значить для волков. Мы слабы как союзники в бою, но то, что какое-то животное, кроме ее собственного, заключает союз с пардом, что-то должен Ульфрику сказать.
Я забилась в угол, обняв колени, в позе, которую не следует принимать, когда носишь кобуру. Но я в буквальном смысле брала себя в руки, заставляя слушаться тело и разум. Как, интересно, смогу я не сделать в эту ночь чего-то неприличного — или смертельного? И насколько еще ослабнет у меня самообладание?
— Ваш последний царь отвечал на зов их ныне покойной лупы, — сказал Рафаэль.
— Так мне говорили. Хотя, строго говоря, он был не царь, а лишь наследный принц. Я не знаю, что он был должен прежней лупе, но, думаю, это был какой-то шантаж, потому что мне попались снимки, от которых вы бы покраснели.
Мне пришлось дважды прочистить горло, чтобы я смогла заговорить.
— Каспар отказывался сниматься в порнофильмах Райны, но платил за это проверкой актеров для фильмов.
— В каком смысле — проверкой?
Я обняла себя покрепче и стала отвечать, но при этом преодолевая шум крови в ушах, пульсирующее желание.
— Каспар умел менять форму по желанию. Райна использовала его для отбора не оборотней, которые заводились, когда он перекидывался в процессе секса.
Реакцию Мики я ощутила даже на расстоянии. Риис был в ужасе.
— Вы это сами видели?
— Нет, но Райна с огромным удовольствием излагала мне все в деталях. Она хотела, чтобы я присутствовала на таком «прослушивании», но у меня нашлись более интересные дела.
— И он это делал добровольно? — спросил Риис.
— Нет. Совершенно определенно это не был его выбор. Он ненавидел эту работу.
— Свою способность изменять форму мы считаем величайшим даром. Мы — среди немногих оборотней, которые делают это с легкостью.
— Это потому, что ваш дар — либо проклятие, либо врожденный талант,
— Мы так полагаем.
— У Каспара было проклятие, — сказала я.
— Вы интересуетесь, что у меня?
На самом деле я смотрела, как прыгает у него кадык, и думала про себя, как оно было бы — сжать зубами горло, но об этом факте лучше было умолчать. Я продолжала говорить, но Рафаэль и Мика наверняка знали, на какой тонкой ниточке я держусь. Я продолжала говорить, потому что молчание заполнялось картинами и жуткими желаниями.
— Да, мне интересно.
— Я родился царем лебедей.
— То есть царем лебедей, а не лебедином. Это значит, что вы — самец? Слово «лебедин» используется только для женщин?
Он посмотрел на меня пристально:
— Я родился, чтобы быть их царем. Я — первый царь более чем за сто лет.
— Все остальные либо выбирают вожаков, либо сражаются за право им быть. А у вас выходит что-то вроде наследственной монархии.
— Так и есть. Хотя различие определяется не кровным родством, можете назвать это наследственной монархией. Но я не наследовал титула.
— Откуда же вы узнали?
Глаза его стали темными, темно-серыми, как грозовые тучи.
— Ответ будет слишком интимным.
— Прошу прощения, я не знала.
— Я дам вам этот ответ, если вы ответите на один мой достаточно деликатный вопрос.
Мы смотрели друг на друга, и у меня пульс восстановился почти до нормы. Я могла смотреть на него, не ощущая запаха крови под кожей. Говорить, слушать, делать что-то нормальное — это помогло. Я — человек, с членораздельной речью и высшей нервной деятельностью, а не животное. Я справлюсь. Справлюсь.
— Спросите, я вам отвечу.
— Это вы убили Каспара Гундерсона, последнего царя лебедей?
Я заморгала: этого я не ждала. Пульс у меня участился — просто от удивления.
— Нет, это не я.
— Вы знаете, кто это сделал?
Я снова заморгала и подумала, могу ли я соврать и не почует ли он ложь. Но решила придерживаться правды.
— Да.
— Кто?
Я покачала головой:
— На этот вопрос я не отвечу.
— А почему?
— Потому что я бы сама убила Каспара, если бы он не сбежал.
— Я знаю, что на его совести несколько смертей и что он пытался убить вас и некоторых ваших друзей, — сказал Риис.
— Это еще не самое противное, — ответила я. — Он брал деньги у охотников и поставлял им оборотней.
Риис кивнул:
— А своих подопечных лебединок он превращал в жертв. Это, наверное, было общим для него и прежней лупы — сексуальный садизм.
— Вот почему ваши девушки, как вы их называете, были в том клубе с Натэниелом.
— Да. Я в эти игры не играю, а они к ним привыкли.