Нарисуй узоры болью...

Владислава

Гроттер сама не знала, что с нею происходит – она просто тихо всхлипывала, уткнувшись носом в плечо некромага.

Солёные капельки текли по её щекам, соскальзывая после на тело некромага и оставляя на нём практически невидимые следы.

– Это я виновата, - подала голос Таня. – Я виновата…

Она не хотела признавать ничего подобного – но теперь, разомлев от неожиданного тепла, почувствовала, что её тянет на откровения.

Так было намного легче. Проще вообще осознавать что-либо, да и разбираться в реальности

теперь тоже было…

Просто.

Они, может быть, любили друг друга

Причиняли слишком много боли, слишком много страха, но, тем не менее, это всё компенсировалось странными приступами нежности, которые наступали то у некромага, то у Гроттер.

Откуда?

Зачем?

Таня шмыгнула носом, обнимая его и чувствуя себя всё более и более беззащитной – она понятия не имела, за что ей всё это, но теперь стало немного проще жить в этом мире, хотя, может быть, она и ошиблась.

– Я тебя… - Таня хотела сказать стандартное “ненавижу”, но воздержалась, оставляя Бейбарсову возможность самостоятельно дополнить то, что она хотела сказать тем словом, которое он считал наиболее подходящим.

Он не позволил ей договорить, целуя в губы.

Таня не стала сопротивляться. Сегодня Бейбарсов не причинял ей боли – и она спокойно относилась к нему, чувствовала, как где-то внизу живота нарастает желание, свёртываясь в тугой комок…

Всё было таким нереальным. Таким пустым.

Таким глупым-глупым, что она могла просто прощаться с жизнью прямо сейчас, помахав миру рукой.

Таня чувствовала его прикосновения, ощущала осторожные или даже грубые толчки внутри себя, но не сопротивлялась.

…Гроттер вдруг вспомнила, что просто лежать и обнимать человека было приятно. Бейбарсов не спорил – он тоже приобнял её одной рукой за талию, позволяя девушке устроиться поудобнее на его плече.

– Ты так и не договорила, - внезапно промолвил он.

– Придумай конец сам, - предложила Таня. Она не видела лучшей альтернативы, просто не пыталась сопротивляться тому, что сказал бы сейчас некромаг.

– Не хочу, - пожал плечами Бейбарсов.

Им просто не хватало смелости. Слишком много боли и слишком много крови, которая катилась по их рукам и оставляла отвратительные следы на одежде. Слишком много всего, чему так трудно сопротивляться.

Они просто молчали. Они не умели признаваться в любви, потому что проклятая жизнь предпочитала не учить этому.

Она лишь оставляла мелкие и огромные шрамы на душе.

Таня прикоснулась губами к тому, который ей казался у Бейбарсова самым большим – он словно переходил к его сердцу, становясь всё более и более страшным с каждым мгновением созерцания.

Глеб обнял её крепче.

– Я тебя люблю, - послышалось тихое, практически неслышимое признание.

И никто не знал, кто говорил это.

========== Боль пятьдесят седьмая. Правление ==========

Прежде

утро не казалось ей настолько болезненным и страшным; теперь Гроттер, сама не зная, почему так, стремилась как можно быстрее сбежать в ночь, спрятаться от проклятых солнечных лучей, которые доводили её практически до безумия.

Кому что приносит принуждение? Гроттер на этот вопрос ответить пока что не могла, но, тем не менее, упрямо верила в то, что её жизнь действительно лишь череда случайностей, которые привели её к нынешнему состоянию.

Шрамы некромага стали менее заметными, наверное, за неделю регенерация практически закончила собственное дело, но Таня всё равно могла увидеть их.

Остался, впрочем, на самом деле только один – тот, широкий и слишком длинный, прошедший едва ли не до сердца магической молнией.

Бейбарсов говорил, что ему, в принципе, абсолютно наплевать на шрамы, всё равно заживёт, но Тане казалось, что он умирает.

Почему?

Рыжеволосая понятия не имела, что нагоняло на неё это странное беспокойство, которое порой превращалось в странное, отвратительное торжество, но, тем не менее, Бейбарсов бледнел и бледнел, и всё чаще куда-то пропадал.

А она – правительница.

Она вообще не понимала, как можно было выжить на такой должности много лет – Тане в последнее время казалось, что легче сойти с ума, чем согласиться продолжать работать в подобном темпе.

Тем не мене, ей не оставляли выбора, и девушка, сцепив зубы, терпела собственные обязанности, периодически срываясь.

– Где тебя носило? – она вновь внимательно посмотрела на Бейбарсова, а после, словно желая что-то проверить, дёрнула его за воротник рубашки, пытаясь проверить что-то.

Ничего.

Крови не было, хотя ей почему-то показалось, что Глеб явился с очередной порцией новых ран.

– Ты должен помогать мне править, - упрямо промолвила Таня. – А вместо этого ты пропадаешь чёрт знает где.

– Я ничего тебе не должен, Гроттер, - он перехватил её руку за запястье, отводя её в сторону – Таня не успела даже подумать о том, чтобы ударить Бейбарсова, но он, очевидно, научился ощущать, что именно она будет творить спустя несколько мгновений. – И советую тебе поспешить на очередное заседание, а то ведь опоздаешь.

Таня скривилась.

– Я тоже ничего никому не была должна, - выдохнула Таня. – Пока, чёрт возьми, не оказалась тут.

Бейбарсов спокойно пожал плечами, словно ему было абсолютно наплевать на то, что считала Таня.

– Если хочешь, - наконец-то достаточно мирно промолвил он, - то сегодня я могу сходить с тобой.

Таня кивнула. Она не привыкла к тому, чтобы хоть кто-то заботился о ней – последняя неделя отозвалась глупой чередой странностей и бесконечного одиночества, которое постепенно начинало ей надоедать.