Нарисуй узоры болью...
Шрифт:
Какова же должна быть причина, что Таня до такой степени яростно прячет всё, что узнает, от своего собственно жениха?
Должна же быть причина!
========== Боль девятнадцатая. Шестой день ==========
Кузя понимал, что прошло не так уж и много времени, но, тем не менее, невыносимая боль заставляла его буквально сходить с ума. Он давно потерял счёт дням и часам, но, тем не менее, ему никак не давали забыть о том, что совсем-совсем скоро, спустя несколько минут, должен начаться следующий тур.
Он отчаянно надеялся
Он всё равно умрёт – так хоть с пользой.
Тузиков понятия не имел, откуда у него в голове вообще появились альтруистические мысли, но, собственно говоря, не пытался сопротивляться им, скорее просто равнодушно склонил голову, подтверждая собственную смерть от чего-то непонятного и неизбежно преследовавшего его.
Можно было окончательно распрощаться с тем, чтобы помочь хоть кому-то выиграть или, возможно, наоборот проиграть, вот только всё равно отчаянное желание остаться живым ещё на несколько часов не покидало его.
Кузя наконец-то попытался поползти куда-то вперёд, чтобы добраться до людей, вот только всё это было сделано очень зря.
У него не осталось никаких сил, ни единой возможности наконец-то совершить последний рывок, но Кузьма умудрился сесть, внимательно рассматривая стрелу, которая попала ему прямо в грудь.
Та была весьма интересной, по крайней мере, на первый взгляд, и странные золотистые руны вызывали у Тузикова определённое восхищение.
Прежде он был очень равнодушен ко всему прекрасному и мечтал только о том, чтобы выжить, но сегодня всё вдруг переменилось. Близкая смерть говорила о том, что совсем-совсем ничего не осталось, ничего такого, что могло бы сдержать его на пути к небесам.
Кузьма запрокинул голову.
Он слишком сильно хотел рассмотреть небо там, далеко, но ему постоянно что-то не позволяло это сделать.
Взгляд не пропускали ветки дуба, под которым он сидел, но где-то впереди можно было увидеть солнечную поляну.
Он не стал выдёргивать стрелу, словно признак своего геройства, а после поднялся. Удивительно, что Тузиков вообще мог стоять на ногах, но внезапный порыв смелости заставил его идти вперёд с поразительной быстротой.
Он очень сильно хотел оказаться там, впереди, чтобы наконец-то быть свободным, но пока что не получалось, да и не было ни единого шанса удержаться на этой земле. Он и не желал дальше жить, потому что сплошное предательство продолжало неимоверно сильно угнетать и вызывать отчаянное желание наконец-то отправиться к праотцам.
Он едва-едва дошёл до той поляны и посмотрел на собственную одежду, просоченную кровью. Это надо было идти столько для того, чтобы до сих пор не умереть, а теперь видеть только звёздное небо?
Но
Тузиков осторожно лёг на спину и продолжил смотреть на оперение стрелы, которая торчала из его груди.
Удивительно, что он всё ещё оставался живым, но, тем не менее, Кузьма пока что и не желал особо умирать.
Ему надо было ещё совсем-совсем немного продержаться, чтобы наконец-то почувствовать определённый оттенок счастья.
Оно там, совсем рядом и очень-очень близко, так, что можно схватить рукой. Там, среди странного боя часов…
Бум.
Громкий стук распространялся по лесу, по этой небольшой полянке, рванулся куда-то к ручейку и пробежался вдоль него, а Кузьма улыбнулся, предчувствуя, что он ещё сможет встретить следующий день.
Осталось совсем мало времени до солнца, а ещё меньше – до его последнего хорошего дела.
Кажется, до единственного, который вообще был в его жизни, вот только в том ли суть? Ничего плохого в этом не было – можно позволить себе после попасть в немного лучшее место.
Он так хотел. Так хотел!
Бум.
Короткий удар вновь известил его о том, что прекрасный момент всё ближе и ближе, и Тузиков едва заметно улыбнулся.
“Добро пожаловать в четвёртый этап”.
Парень улыбнулся. Он всё ещё был жив и всё ещё ждал солнце. Смерть стремительно подходила ближе, но у него пока что были силы немного сопротивляться и отталкивать её всё дальше и дальше.
Осталось совсем чуть-чуть, и дальше можно будет равнодушно расслабиться и не задумываться ни над чем из всего происходящего, всего того, что кружилось вокруг него, стремилось уничтожить.
Кузьма внимательно смотрел куда-то вдаль, ожидая того момента, когда покажется солнце, а он сможет смотреть на него широко раскрытыми глазами. И наконец-то умрёт. Но не сейчас.
Немного позже.
***
Он бежал. Это было долго, изнурительно и неприятно, но Ягун не мог просто так бросить Лоткову, не мог позволить ей оказаться среди отвратительных людей, которые только об одном, о своей жизни, и думали. А эти некромаги, смотрители, которые с радостью уничтожат каждого, кто только подвернётся под руку?
Ведь они тоже прежде рисковали собственной жизнью, вот только, кажется, не было такого человека, который мог бы убить некромага.
А может, такие и существовали, вот только здесь, на “Тибидохсе”, на этих кровавых, отвратительных играх, никогда их не бывало, они просто не допускались никуда, где могли бы поставить интригу под сомнение.
Ягун понимал, что собственным бегом ничего не принесёт полезного, но теперь это превратилось в игру и для него самого. Игру на предельное выживание, которому никогда не будет конца.