Наша навсегда
Шрифт:
И теперь папаше было дико интересно пообщаться с настоящими виновниками того, что пять лет назад ему пришлось спешно расставаться не только с наследником, упихивая его в жуткую горящую жопу мира, но и еще с половиной бизнеса, чтоб замести следы.
Я не вникал, как он выплыл, мне в то время надо было все силы собрать, чтоб самому не утонуть и не поддаться соблазну радостно сдохнуть на какой-нибудь гребаной амбразуре. Жить-то охерительно не хотелось. Вася замужем. Друг — на зоне. Я — в дерьме. Пиздец,
И вот теперь, получается, часы отмотали полный круг и вернули меня к исходнику: тот же город, те же люди, Леха… И… Вася. Моя Вася!
Словно гребаный второй шанс, который нельзя просрать.
И, если в самом начале я это все же попытался феерически провернуть, сначала гоняясь за Васей по городу с волыной наперевес, забивая на все и всех, хамя, ведя себя, как пещерный мамонт, то сейчас похищение меня так перетряхнуло, что мозги со щелчком на место встали.
И, глядя на корчащегося гниду Веса, я не испытал ни удовлетворения, ни злорадства, ни желания его придавить, к хуям, ногтем, как блоху.
Ничего.
Только брезгливый интерес… Даже не интерес. Удивление.
Вот ЭТО, в итоге, нас разлучило? Это дерьмо? Реально? А как так? Получается, проблема не в нем. Проблема во мне. Я позволил этому случиться. Я.
И Леха.
А прилетело нашей девочке.
Больше всех ей прилетело.
Мы-то сильные. Мы справились. А она… Она рядом с этой тварью была все время. Как еще он ее до пустой оболочки не высосал, упырь!
Она только-только отогреваться начала, как смерть матери снова подкосила. А потом, вишенкой — похищение!
И опять — моя вина! Я должен был предугадать! А я… Я — дебил. Работой занялся, подгонял хвосты, чтоб потом не давили сверху. У меня же, не то, что у Камешка, начальство полностью неадекватное. Профессиональная деформация, что поделать…
Моя была ошибка, что поставил в приоритет задачу разрулить с делами, а не безопасность Васи!
Понадеялся на ее папашу. А тот — не понял до конца, на что способен Вес.
Теперь, похоже, тоже переживает.
Я поймал во взгляде Лехи отражение своих эмоций: не особо мы были нужны старшим внизу.
А вот наверху…
Нас туда тянуло со страшной силой!
И мы подчинились этой тяге.
— Не дыши, как конь, — рычит тихо и раздраженно Камень, дергая мощными плечом, чтоб отпихнуть меня обратно к двери, но вот тут хер тебе, братишка, а не мое отступление! И так пролез вперед, тискал Васю, пока я со старшими вопросы решал!
— Свали, — коротко отвечаю ему и прохожу вперед, к кровати.
— Блядь… — страшным гулким шепотом орет Камень, — не топочи! Разбудишь!
— Ты ее верней разбудишь своим утробным рыком, — злобно отгавкиваюсь я, стягиваю с ног кроссы и мягко скольжу по кровати вперед. К ней.
Невыносимо, до дрожания
Наконец-то.
Не на уровне мозга. И даже не на уровне сердца. А на уровне печенки, самом нутряном, самом глубинном.
Камень молча скалится, не одобряя мои инициативы. А затем… Тоже разувается!
И тянется к нашей малышке с другой стороны.
Я утыкаюсь носом в пушистую дурманно пахнущую макушку, сглатываю. И чувствую, как волной по телу проходит облегчение. Она. Живая. Рядом. Бля-а-а-а…
Встречаюсь взглядом с Лехой и понимаю, что у него ровно та же реакция. В отношении Васи мы с ним — гребаные сиамские близнецы, сообщающиеся сосуды. Одинаково чувствуем, одинаково думаем. Одинаково хотим.
Хотя…
Не!
Я — сильнее!
Сжимаю хрупкое плечико, веду пальцами по скуле, спускаюсь к шее. Нежная какая… Хочу… Блядь, я никогда не смогу насытиться. Никогда.
До искр из глаз пробирает. И не поймешь, чего сейчас больше: желания взять себе полностью, или желания тупо закрыть собой и спрятать от всего мира. Чтоб никто больше. Ни одна тварь. Никогда…
Камень снова скалится, хмуро отрицательно машет башкой.
Да понимаю я все! Не совсем конченый! Никто не собирается ее будить и трахать! Какое — трахать, когда она едва живая? Просто… Просто потрогать. Почувствовать на чисто тактильном уровне… Иначе сдохнуть же можно.
И я трогаю. Тихо-тихо.
Леха кладет свои здоровенные лапы ей на талию, прижимается сильнее, сопит, закрывая глаза от кайфа.
И я уверен, что на моей роже такое же блаженно-дурное выражение. Братья-близнецы, мать твою…
Девочка наша спит, а мы…
Мы охраняем.
И успокаиваемся.
Только она может такое сделать с нами.
Успокоить безумие, бурлящее в крови.
Так же, как и заставить это безумие вскипать яростными вспышками.
Повезло нам, однозначно.
74
Меня мягко качает на волнах, таких теплых, ритмично поднимающихся и опускающихся. И где-то в глубине слышу мерный, спокойный стук. Это так море дышит.
Я никогда не была на море. Но почему-то уверена, что там все именно так.
Ежусь, полностью расслабленная, вытягиваюсь, выгибаюсь… И понимаю, что не море это.
Что я лежу щекой на груди Лешки. Спокойно и мирно спящего. Счастливо вздохнув, трусь носом о волосатую кожу, и так это сладко, так вкусно, что не удерживаюсь и прихватываю зубами ее, прямо возле соска.
Лешка вздрагивает, но не просыпается, только что-то бормочет сонно. Приподнимаюсь, смотрю в его лицо. Брови чуть сдвинуты, словно в тревоге он там, во сне.