Наша светлость
Шрифт:
– Леди, возьмите себя в руки...
– голос издалека.
И позволяют, наконец, присесть.
Пощечина отрезвляет. Тиссу никто и никогда не бил по лицу.
– Назовите ваше имя, - спрашивает лорд-канцлер. Он ведь знает, но, наверное, по протоколу положено. Тисса в суде. Так быстро?
Страшное место. Снова камень, и чувствуется, что его много вокруг. Скала проглотила Тиссу и всех этих людей, которые спрятались в зале, думая, что это они используют скалу.
Люди
Древний старик, который дремлет, обняв трость - лорд Оукли.
Человек в бархатном сюртуке, наброшенном поверх грязной рубахи - лорд Грир.
А тот, что с бутылью вина - прижимает к груди нежно, поглаживает длинное горлышко и небрежный жест этот вызывает рвотный спазм - лорд Фингол. И Саммерленд здесь же... Кэден и Нокс... Все они собрались здесь, чтобы судить Тиссу? И приговорить, ведь совсем рядом с Тиссой, внимательно разглядывая, словно заранее пытаясь определить, сколь много возни с ней будет, устроился лорд Хендриксон.
Палач.
– Ваше имя, - окрик заставляет Тиссу вздрогнуть.
– Тисса...
– она хотела назвать имя отца, но вспомнила, что вчера - это было так давно!
– получила новый род и новое имя.
– Тисса Дохерти.
Она сидит на табурете, который слишком мал и почему-то неустойчив, и Тиссе приходится делать усилие, чтобы сидеть ровно. Но как ни странно, это усилие не позволяет ей вновь сорваться в слезы.
Семь мормэров... восемь, если считать с лордом-канцлером, собрались, чтобы рассмотреть ее дело. И единственное, что Тисса может, это вести себя достойно.
– Сколько вам лет?
– Шестнадцать.
Лорд Кормак не стоит на месте. Он обходит лордов, касаясь каждого, и лорды кивают в ответ на прикосновение, словно соглашаясь с чем-то. Лишь Хендриксон остается недвижим. Он словно спит с открытыми глазами.
– Леди, чему вы улыбаетесь?
– Я?
Разве Тисса улыбается? Она совсем не чувствует своего лица. И трогает щеки, пытаясь понять, правду ли сказал лорд-канцлер. Пальцы бурые какие... все еще липкие.
– Вы, леди. Вас так развеселила смерть де Монфора? За что вы убили его? Его ведь убили вы?
– Да.
Глупо отрицать очевидное.
– За что?
– Он пытался... он хотел...
– Тисса поняла, что не сможет им рассказать.
– Меня...
– Обесчестить, - мягко подсказал лорд Хендриксон.
– Да.
– Неужели?
– ей не верят.
– Леди, по вам не скажешь, что кто-то пытался вас обесчестить. Ваша одежда в полном порядке, разве что несколько испачкана. Но я не наблюдаю ни малейших признаков насилия.
Лорды закивали, соглашаясь, что девушка, которую пытались обесчестить, должна выглядеть
– Он меня поцеловал...
Ушедший, до чего глупо это звучит!
– То есть, Гийом де Монфор вас поцеловал, а вы ударили его ножом? Вам не кажется, что это несколько... чересчур.
Он ведь тоже улыбается. Одними глазами. И неужели никто не видит этой улыбки? Или Тиссе мерещится? Здесь все так зыбко - света очень мало.
– Леди, не стоит врать уважаемым людям...
– лорд-канцлер останавливается перед Тиссой, заслоняя всех прочих. И в какой-то миг кажется, что в этом огромном зале нет никого, кроме Тиссы и Дункана Кормака.
– Все ведь было иначе. Вы состояли с де Монфором в любовной связи...
– Нет!
– ...и не желали, чтобы ваш супруг узнал о любовнике...
– Неправда! Он не... не мой любовник.
– А чей тогда?
И Тисса поняла, что знает ответ, который всецело устроил бы лорда-канцлера. Все очевидно. Просто. Но неужели они все здесь думают, что Тисса пойдет на такое?
Папа говорил, что сложнее всего решиться на что-то. А когда решение принято, то всего-навсего надо не отступать.
Тисса решение приняла мгновенно.
– Я... я убила Гийома де Монфора, защищая свою честь.
Она произнесла это настолько твердо, насколько сумела.
– Леди, вы, кажется, не понимаете всей серьезности ситуации, - лорд-канцлер подошел ближе и, взяв Тиссину руку, нажал на запястье, заставляя раскрыть ладонь.
– Ваши руки в крови. Вы сами признались в убийстве. Добровольно. При свидетелях. Вы знаете закон. Вас казнят. И ваш единственный шанс на снисхождение - правда.
– Я сказала правду.
– Нет, вы солгали. Кого вы защищаете, Тисса?
– он сжал запястье сильнее.
– Я не...
– Леди Изольду, верно? Это ведь с ней Гийом состоял в преступной связи. И после возвращения мужа леди испугалась, что правда выплывет наружу. А вы взялись уладить это дело, так?
– Нет!
– Вам обещали взамен титул? Покровительство семьи? Безопасность?
Больно! Ноготь Кормака впивается в кожу и вот-вот прорвет.
– Вас обманули. И Дохерти вынуждены подчиняться закону.
– Отпустите!
– Вам больно? Поверьте, эта боль ничтожна по сравнению с той, которую вам предстоит вынести. У вас очень нежная кожа... на такой плохо заживают ожоги. А палачи, чтоб вы знали, безжалостны по сути своей. Час или два и от вашей красоты ничего не останется...
– Прекрати пугать девочку, Дункан, - негромкий голос прерывает речь лорда-канцлера.
– Ни ты, ни кто либо иной не имеет права применять к ней пытки. Или принуждать к чему-либо. Отпусти.