Наше дело — табак
Шрифт:
– Если несколько - это немного...
– Совсем немного, - заверил Ушаков.
– Главный из них: кому выгодна смерть вашего мужа?..
Как он и ожидал, ничего особенно ценного Инесса ему не поведала. Дежурные ответы, в основном: не знаю, не видела, не слышала и, вообще, не представляю, кто мог желать вреда мужу, который всегда всем помогал и был таким добрым. Насколько тот был добр, Ушаков знал еще по работе в ИТУ, где на заключенного Глушко было объемное досье как на лицо, склонное к нарушению режима и пытающегося занять командные позиции в преступной среде. Также там значилось, что для достижения этих
– У него были ощутимые денежные потери за последние месяцы?
– спросил Ушаков.
– Какие потери?
– напряглась Инесса.
– Он погорел с кредитом "Квадро". Знаете, о чем речь?
– Слышала, что директор "Квадро" Сорока собрал какие-то деньги и будто из-за этого его убили. Но что муж мой участвовал в этом...
– Она посмотрела на начальника уголовного розыска наивными глазами, и тот с удовлетворением отметил, что она врет. Притом маскировала это дешевыми трюками, от чего вранье сразу бросалось в глаза. Да, врать она любила, но не умела - это было видно сразу.
Ушаков попытался пробить ее оборону еще несколькими простенькими вопросами. А потом огорошил "прямым ударом" в лоб:
– А у вас с ним как в последнее время складывалось?
– Что вы имеете в виду?
– напряглась Инесса.
– Разное в семьях бывает.
– Так и спросите прямо - не было ли у меня любовников?.. Нет. Не было, произнесла она с неожиданным напором.
– И не потому, что воспитание не позволяло... Просто нужно знать моего мужа... покойного мужа, чтобы отпало всякое желание шутить с ним...
Она вытащила сигареты.
– Можно закурить?
– Можно.
– Ушаков щелкнул зажигалкой, на которую она посмотрела с некоторой брезгливостью - зажигалка была одноразовая, желтая, из тех, которые продают в ларьке за пять рублей. Инесса презирала людей, которые признают в вещах только утилитарное назначение. Она считала, что вещь должна быть красивой и дорогой, пусть это и обычная зажигалка.
Прикуривая, она приблизилась к начальнику уголовного розыска, посмотрела ему глаза в глаза, немножко с запозданием затянулась, повела плечами, и он почувствовал, что внутри у него все подвело, а голова пошла кругом. И понял как дикарь Глушак попал в сети этой женщины. Одно ее присутствие навевало туманные мечты. И в ее глазах было обещание и еще что-то, чему и слов нет. Ох, хорошо бы... Но тут Ушаков взял себя в руки и скинул наваждение.
– Спасибо, - прошептала Инесса.
Она прекрасно представляла, какой убойной силы оружием, именуемым женскими чарами, обладает, и не стеснялась применять его.
– Ладно, - несколько резко кинул Ушаков.
– Чем вы дальше собираетесь заниматься?
– В смысле?
– От мужа осталась фирма "Восток". Остались дорогая недвижимость, увесистые банковские счета. Вместе с тем остались и договора, и обязательства. Что вы со всем этим будете делать?
– У меня хватит ума распорядиться семейным имуществом, - тоже немного резче, чем надо, произнесла она, и Ушаков понял, что надавил на ее больное место. Да, дама получила то, о чем мечтала, - это видно невооруженным глазом и это не скроет маска скорби и траурное платье от Кардена. Чего она сейчас боится больше всего на свете? Потерять все это. И на эту
– Теперь слушай меня, Инесса, внимательно.
– Ушаков вышел из за стола, присел на стуле напротив гостьи. Он перешел на отечески заботливый тон и на "ты".
– То, что ты с нами не желаешь откровенничать, - я понимаю. Ты считаешь, что разберешься с делами "Востока" сама. Только ты еще не въезжаешь, в каком кипящем котле оказалась. И какие черти водятся в нашем табачном омуте. Те, кто убил твоего мужа, могут однажды прийти и к тебе.
Брови ее сдвинулись. Она немного растерянно протянула:
– Я же не знаю...
– Ты теперь наследница. И у тебя будут проблемы. Тебе нужна опора. Нужны люди, которые тебе помогут.
Она улыбнулась и едва заметно подалась к нему навстречу - не так чтобы нарочито, но читался в ее движениях намек на то, что затворницей после смерти мужа она быть не стремится.
– Я понимаю, - произнесла она, потупив глазки.
– Ничего ты не понимаешь, - резко бросил Ушаков.
– Тебе нужно выложить все, что знаешь, и не пытаться вести свои игры, Инесса. Иначе кончишь, как муж. А ты за час беседы не сказала ничего... Думай, наследница состояния. Думай...
Она зло посмотрела на него, опять сжав сумку.
– Еще вопросы ко мне?
– Нет больше вопросов. И подумай о нашем разговоре. И вспоминай, вспоминай, Инесса. Чтобы потом не жалеть.
Она посмотрела на него с яростью...
Когда она ушла, начальник уголовного розыска несколько минут просидел неподвижно в кресле и задумчиво разглядывал обитую деревянными панелями стену напротив него. Интересные пироги получаются. Инесса ненавязчиво, но упорно мечтала его притянуть на свою сторону. А так как другими науками не владеет, то решить эту проблему собралась одним, так хорошо известным и безотказным способом. Отсюда вопрос - на черта он ей сдался? Уж не из-за его мужских достоинств - тут он лишними иллюзиями себя не тешил, зная, что таким женщинам нужны богатые, удачливые мужчины, а не тощие безденежные кобели, как он. Тогда что? Поддержка? Власть? Какая такая особенная власть у начальника розыска? Вывод напрашивался сам - ей нужно быть в курсе хода расследования. Зачем? Значит, ей есть что скрывать.
– Поговорили?
– спросил Гринев, появляясь в кабинете.
– Она знает больше, чем говорит.
– Обычное дело. Все эти сволочи знают больше, чем говорят. И никогда не поделятся с нами, пока им пальцы в тиски не зажмешь.
– Пальцы в тиски, - усмехнулся Ушаков.
– Неинтеллигентно.
– Зато эффективно, - сказал Гринев, шутки эти были в его репертуаре. Знаешь, с кем она от нас уехала?
– Скем?
– Села в "триста восемнадцатый" "БМВ", а, за рулем - Дон Педро.
– Ха, недострелянный, - хлопнул в ладоши Ушаков.
– Он самый.
– Обхаживает, значит, вдову.
– Получается так.
– Интересно получается-то, Михалыч. Интересно...
Глава 5. КЛИНИКА ГУМБОЛЬДТА
Через несколько дней Арнольд начал более-менее ясно соображать, кто он такой и где находится. Он лежал весь в проводах в отдельной больничной палате, рядом пиликала, как в рубке межзвездного корабля, какая-то сложная аппаратура, раскладывая состояние пациента на кривые и графики. Медперсонал над ним толковал по-немецки.