Насилие над разумом

Меерлу Джуст

Надо сказать, что стимулирующей морально-поддерживающей идеей почти всегда является нравственная идея, этическая оценка — вера в добро, справедливость, свободу, мир и грядущую гармонию. Даже самый циничный диктатор нуждается в помощи моральных идей, чтобы поднять боевой дух тех, кто подчиняется его режиму. Если он не может дать им хотя бы иллюзию мира и свободы вдобавок к перспективам будущего богатства, он превращает их в тупых апатичных последователей. У входа в нацистские концлагеря висели большие вывески с циничным лозунгом: Arbeit macht frei («Труд делает человека свободным»). Это, возможно, не обманывало заключенных, но давало немцам за пределами лагерей способ оправдать свое бесчеловечное

поведение. Потребность в нравственном оправдании, которую испытывают даже самые безжалостные тираны, доказывает, насколько живы в человеке эти представления о нравственности. Чем больше человек живет в маргинальных и мучительных ситуациях, тем больше у него потребность в поддерживающих моральных ценностях и их стимулирующем действии.

В целом мы можем сказать, что есть три влияния, при которых невыносимое становится выносимым. Опять же, во-первых, нужно иметь веру; это может быть простая вера в религиозные или этические ценности, или вера в человечество, или вера в стабильность собственного общества, или вера в собственные цели. Во-вторых, жертва должна чувствовать, что, несмотря на постигшее его бедствие, превратившее его в изгоя, он нужен и нужен где-то на этой земле. В-третьих, должно быть понимание, не изощренное книжное знание, а простое, даже интуитивное, психологическое понимание мотивов врага и его обманчивых побуждений. Те, кто не может понять и слишком озадачен, ломаются первыми.

Тренировки против «промывания мозгов» должны проводиться очень тщательно. Это правда, что внутреннюю защиту можно построить против контроля над мыслями и против ежедневного шквала внушений. С помощью хороших и повторяющихся инструкций люди могут ознакомиться с концепциями. Затем выстраиваются перцептивные защиты; мы учимся обнаруживать ложную пропаганду и не слушаем ее. Даже несмотря на то, что часть пропагандистских внушений просачивается через эту перцептивную защиту и ненавязчиво проникает в наши мнения (вся реклама основана на этой утечке), нельзя не подчеркнуть, что полное знание методов врага дает нам больше сил для сопротивления.

Несколько психологов рассказывали мне, как в ужасных условиях жизни в нацистских концлагерях они чувствовали поддержку своей науки. Это дало им перспективу и позволило увидеть собственные страдания с большего расстояния. Именно философский настрой пытливого ума укрепил их внутреннюю силу.

Тем не менее, есть лишь несколько историй о тех, кого не смог сломить процесс коммунистического промывания мозгов. Такой крутой революционер, как испанец Эль Кампесино, например, выдержал (Гонсалес и Горкин). Он знал уловки тоталитаристов. Также возможно, что они не считали его достаточно важным, чтобы тратить на него слишком много времени и усилий; в конце концов, его всегда можно было отправить в концлагерь, чтобы он зачах.

Следует повторить, что любые незаконные групповые формирования в лагерях, какими бы опасными они ни были, сразу давали человеку ощущение защищенности. Большинство из тех, кто сопротивлялся сотрудничеству и членству в группах и работал самостоятельно, поддались отчаянию и поражению. Те, кто предал своих товарищей. обычно делали это после того, как они прошли долгий период изоляции, не обязательно вынужденной, но часто вызванной их собственной особой структурой характера.

Человеческий контакт с надежным источником необходим больше, чем хлеб, чтобы поддерживать дух свободы и сопричастности. Во время Второй мировой войны антинацистское подполье жило ежедневными радионовостями из свободной Англии. Даже сейчас есть люди в рабстве и бедствии, которые живут теми немногими сообщениями, которые мы можем им передать. «Голос Америки» и «Радио Свободная Европа» выполняют огромную функцию

по поднятию морального духа в странах, где тоталитарный эфир приводит к отчаянию.

В нашей сегодняшней борьбе с «промыванием мозгов» разумная подготовка к тому, что заключенный должен ожидать, и простое понимание тактики врага являются величайшей помощью. Во-первых, это подорвет политическую стратегию противника; никто не поверит его лживым обвинениям. Во-вторых, жертвы «промывания мозгов» больше не будут страдать от парализующего недоумения тех, кто внезапно попадает в незнакомую ситуацию. Возможно, мы также должны посоветовать нашим солдатам под принуждением слишком много признаваться, сбивать с толку инквизитора и перенимать вражескую стратегию замешательства, лжи и обмана, чтобы привести его в отчаяние. Это предложение также было сделано контр-адмиралом Д. В. Галереей ВМС США.

В тех случаях, когда жертвы ментоцида делали это, инквизиторы часто умоляли своих жертв снова стать рациональными; сам мучитель был встревожен и огорчен притворным сумасшествием своей жертвы. Важнейшее значение имеет осознание жертвой того, что другие люди знают и понимают, что происходит, что есть тыл, знакомый с его одинокой борьбой и мучениями.

Если он поддастся, он должен знать, что другие понимают, что он не может нести полную ответственность за свое поведение. Его мозг хотел сопротивляться, его разум хотел сказать «нет», но в конце концов все в его теле действовало против него. Это жуткое и странное переживание — осознание того, что помимо своей воли человек потерял свободу мыслительного действия. Это опыт, который достаточное давление может сделать знакомым большинству мужчин:

Являются ли последствия «промывания мозгов» временными? Есть разница между молодыми людьми, мысли которых еще могут быть сформированы в постоянные модели мышления, и взрослыми, чьи модели уже сформированы бесплатным образованием. Для зрелых людей «промывание мозгов» — это искусственный кошмар, который они часто могут отбросить, как только вернутся на свободную территорию. У некоторых это может оставить длительные шрамы депрессии и унижения, но постепенно чары спадают в атмосфере, где царит свобода.

Во время и сразу после Второй мировой войны те участники сопротивления, которые потеряли ориентацию под влиянием нацистского террора, заставили психиатров столкнуться с новой проблемой, проблемой временно изменившейся личности.

Очевидно, что террор в тюрьмах и концентрационных лагерях не только сделал некоторых безропотными пособниками, но они вышли из своего испытания потерянными душами, полными вины и раскаяния и неспособными смотреть в глаза себе как полноценным гражданам. Даже почетное официальное освобождение от ответственности, предоставленное им специальным судом, не всегда могло восстановить их чувство собственного достоинства. Прежде чем принять себя, им пришлось пройти через медленный и трудный психологический процесс избавления от кошмарного умственного смятения, в которое они были брошены.

Во время психотерапии некоторым из них пришлось вспомнить и пережить еще раз пережитый ими ужас: их первоначальную борьбу против мысленного обеда их инквизиторов, постепенный паралич воли, их окончательное подчинение. Это была тонкая внутренняя борьба между их чувством вины и желанием вновь заявить о себе. Эмоциональные всплески сменялись мыслями о самоубийстве как последнем бегстве от своего позора. После того, как они выплеснули свои сдерживаемые эмоции, терапевт смог убедить их, что у каждого есть свои физические и психологические пределы выносливости. С этого момента они могли свободно выражать себя как независимые человеческие существа со смесью как отрицательных, так и положительных качеств.