Наследие Санторо
Шрифт:
— Не удивительно, что тётка Аделины не нашла Наследие, какой идиот будет этим заниматься, — надменно фыркнул Аспер, создавая очередную иллюзию в виде светильника. Дом был полностью обесточен, проводка давно прогнила, и варийцы были вынуждены бродить в доме ужасов Санторо, как они про себя назвали это место, ибо паутина, заменяющая узоры на стенах, атмосферный вой ветра в пустых стенах, а ко все прочему еще и Леви, которому подвесили на прическу светящиеся фонарики Мармона, чтоб освещал путь, смотрелись поистине жутко.
— Этой хреновиной занимаемся мы, — поморщив нос, стряхивая с себя слой пыли, процедил Принц.
— Когда
— Судя по кресту на карте, пункт назначения находится где-то в подвале. Цыганка же вроде говорила, что у отца была подпольная лаборатория, — заключил Бельфегор, изучая карту.
В конце загорелась пятиконечная звезда, от которой варийцы впали в позы боевой готовности, обнажив оружие.
— Очередной зомбак мёртвой жены? — зашишикал Бел.
— Должен же здесь был остаться свой охранник, как в лесу.
— Замочим его и всё.
Варийцы с воинственным криком кинулись на приближающийся двухметровый угрожающе сверкающий объект. И занеся оружие, испуганно заверещали, когда свет их фонаря упал на такого же закричавшего Леви, уже направившего на призраков, как он для себя решил, зонтики.
— Твою мать!!! Ты смерти нашей хочешь! — взревел Скуало.
— Беру свои слова обратно, Савада должен нам годичный отпуск, — вынес единогласное мнение за всех сползший по стене иллюзионист.
— Деньги, деньги, давайте продадим Санторо в цирк. — Аделина, водрузив на макушку покрывало, что в её понимании должно было заменить любимую накидку Мармона, семенила из угла в угол, жадно потирая руки. Но скинув надоевший образ, Аделина вытащила из-под кровати старую коробку и, судорожно порывшись в тайном ларце, зачесала копну непослушных волос вперёд на лицо и нацепила на макушку корону. — Я его высочество Бельфегор, ши-ши-ши, из никому не известного царства за тридевять земель, поклоняйтесь или будете расчленены.
И сорвав пыльную корону, взметнула красной копной назад, резко вскинув рукой в сторону.
— ВРОООЙ!
И зайдясь кашлем, поняв, что её голосовые связки на подобное не рассчитаны, упала на колени, страдальчески простонав: «Босс». Аделина кое-как поднялась с коленей и спиной завалилась обратно на кровать, чувствуя, что батарейки кончаются, но от боли в пятой точке застонала и перевернулась на живот.
— Ты говорил, что алкоголь — лучшее обезболивающее.
Занзас, будучи единственным зрителем дебюта пародий Аделины, расположился у изголовья кровати, покончив с ужином, и лениво потягивал из горлышка уже вторую бутылку виски. На страдания Санторо после порки он предложил уже излюбленное лекарство, от которого у Аделины на голодный желудок, мягко говоря, снесло крышу и с неведомо откуда взявшейся энергией, она поспорила, что сможет спародировать каждого, кого он ей назовет. Лучше всех у неё вышел сразу же Савада, при имени которого Санторо тут же вжилась в роль, подскочив с фирменным криком: «И-и-и».
— Ну можно мне теперь поужинать? Я просто уверена, что та вторая тарелка предназначалась для меня, — еле ворочая языком, Аделина поползла по кровати в сторону прикроватной тумбы, перегнувшись через Скариани, на что получила
— А меня слабо спародировать?
Аделина проворчала нечто нечленораздельное.
— А разве то, что я уже пьяная, не является пародией? — устало зевнув, упершись щекой в ногу мужчины, Аделина упрямо тянула руку к тарелке.
— Ты похожа на пьяную выпускницу, впервые дорвавшуюся до алкоголя. — Занзас потянул Аделину за кофту вверх, заставляя сесть на колени. Санторо, потирая слипающиеся глаза, приняла протянутую бутылку и снова отпила из горла. — Учись пить, иначе споит тебя злобный мафиози и воспользуется тобой.
— А кое-кому меня даже спаивать не нужно, чтобы издеваться. И вообще, это что-то вроде последнего наставления в путь-дорогу?
— Я всё ещё жду от тебя заключительного номера. — Скариани растянул губы скорее в оскале, чем в улыбке, и подцепил с тарелки смачный зажаренный кусок ягнёнка.
Тяжко вздохнув, собравшись с силами, Аделина заключила всё возможное презрение в одно слово с грубыми нотками сарказма:
— Мусор.
Занзас потешаясь, едва сдерживая хриплый смех, протянул заслуженную порцию.
— Когда мы найдем Наследие, то… что будет дальше? — Санторо снедал этот вопрос последние дни, но на трезвую голову она никогда не отважилась бы его задать.
— Что ты хочешь от меня услышать? «Приезжай в Варию в гости на выходные»? — Занзас скривился, взболтнув плескавшийся на дне алкоголь.
Аделина уткнулась взглядом в тарелку и грустно улыбнулась.
— Ну, может, открытки хоть на новый год будем друг другу посылать? Пойду, найду Луссурию, пусть залечит мне мою пятую точку, — покончив с ужином, Аделина вытянулась, скидывая алкогольное наваждение, и потянулась уже встать, но Занзас перехватил её за запястье. — М, что опять не так?
Аделине стало не по себе — то, как смотрел на неё сейчас Занзас, было совсем по-иному, не так, как раньше. Вроде и нет того презрения и ярости, пренебрежения, но все равно не по себе — мурашки пробегают по позвоночнику, стянутому похолодевшей кожей. Они смотрели друг на друга так, будто пытались что-то понять, запомнить, точно, ведь это быть может последняя ночь, которую она проведет с Варией. И больше никогда не увидит Занзаса. А даже если судьба и сведёт их вместе, то уж наверняка он и не будет о ней помнить, сотрёт как ненужный сор, задержавшийся в его жизни на несколько месяцев. И если это последний день, то может стоит высказать и спросить всё, что вертелось на языке. И робко дотронувшись до щеки Скариани, она задала вопрос, который вырвался сам из дрогнувших уст:
— Ты когда-нибудь любил?
В глубине терпко-винных глаза что-то неописуемое вспыхнуло в один миг и потухло, Занзас непроизвольно дернулся назад, чуть запрокинув голову, уворачиваясь от ненужной ласки. Его рука сильнее сжалась на запястье Аделины, но Санторо упрямо провела кончиками пальцев по скуле. Пьяная дура, полностью потерявшая инстинкт самосохранения.
— Ничего глупее напоследок не могла спросить? — голос Скариани немного охрип, будто в горло насыпали песка.
— Не могла, я же пьяная, что думаю, то и несу. — И поёрзав, отняла руку от лица босса, её качнуло в сторону, веки наливались свинцом и, не удержав равновесия, она лениво растянулась, пристроившись на коленях босса.