Наследие Санторо

Скариани Аделина

И правда, терять ей было нечего. И Санторо дала добро. Мукуро победно улыбнулся, и под индиговый огонь в иероглифе глаза стол медленно проваливался в расколовшееся пространство из бескрайних красок зелени и неба. Лина прикрылась от падающих осколков неба, прижавшись к столу. Ласкающий тёплый ветер исчез вместе с ощущением падения на стуле. Вдалеке доносились шумные голоса спорящих варийцев. Лина медленно приподнялась, озираясь вокруг — гостиная, в которой они трапезничали. За столом сидели только она, Мукуро и Фран. М.М. убирала уже пустующие тарелки.

Что

из того, что она видела было правдой, а что иллюзией? Знал только хозяин собственной реальности.

— У тебя болит голова, и тебе нужно выспаться, — а рукой указал в сторону, откуда доносились голоса элитных киллеров.

Санторо не пришлось долго уверять в подлинности разболевшейся головы. Вария, явно считая её ходячим проклятием, настаивать идти с ними на поиски даже не думали. Занзас только испепелил её предупреждающим взглядом не делать глупостей, явно заподозрив подвох, но ничего на это не сказал.

И как только комнаты наконец-то погрузились в привычную тишину, с наполненным азартом и предвкушением Санторо влетела в гостиную, где её терпеливо ждал иллюзионист, стоя у окна, и Фран, вверх ногами лежавший на диване и читавший комикс.

— Я готова в путешествие в прошлое!

— Приятно видеть твой настрой. Но хочу предупредить, что иногда твоё подсознание может сыграть злую шутку и выйти из-под контроля, поэтому старайся меня слушаться, очистить свой разум от лишних мыслей и эмоций. И думай только о дате. — Мукуро приглашающе похлопал по дивану, устроившись рядом. Фран даже не думал двигаться, в гости в голову не напрашивался, но тем не менее и не покидал места медитации.

Расслабившись насколько это возможно, Лина заправила пряди за уши, и усевшись по-турецки, смежила веки. Ни о чем не думая, ни за что не цепляясь.

— Представь, что ты находишь в пустоте. Нет ничего, ни света, ни тьмы, ты не

имеешь ни веса, ни формы. Ничего. И в этой пустоте есть только числа, 14.11.08. Думай только о них.

Вкрадчивый голос убаюкивал, мышцы расслабились, словно её душа действительно покидала тело, медленно выходя из тяжёлой оболочки. И лишь пальцы иллюзиониста, словно невидимые иголки, удерживали её сознание в руках с холодной кожаной материей, легонько давя на виски.

Нет ничего, лишь числа. Свет и тьма исчезли, отпустив её в небытие. Лина потеряла собственное тело, провалившись назад, ожидая упасть в объятья иллюзиониста, но вместо этого просто исчезла. Не было ни низа, ни верха, лева или права. Была лишь она и числа. Свет неярким проблеском просачивался в пустоту, будто утренние лучи, колющие смеженные веки. Лина открыла глаза, очутившись в просторной гостиной. Но не у Кокуе. Нет, здесь свет мерцал в пастельно-светлых тонах и богатой хрустали люстры. Она дома. В их первом поместье, до трагедии с пожаром и гибелью отца. На небольшом буфетном столике стоял календарик, на котором цветным квадратиком выделено 14 ноября. Год 2008.

В смежной комнате раздался заливистый хохот — тот, который она слышала так редко, но помнила каждый день, когда отец

смеялся. Редкость, которую он позволял себе чаще всего в полном одиночестве.

Отец стоял у окна, в руках покоился меч, чьё лезвие блестело в ярком свете солнца, он осторожно крутил его, рассматривая со всех сторон.

— Отец, — позвала Лина.

— Он тебя не слышит.

Санторо подпрыгнула от неожиданности. Рядом как ни в чем не бывало с непритворным любопытством, лукаво улыбаясь, Мукуро осматривал комнату, будто покупатель, не признающий вкусовые предпочтения предыдущих хозяев.

— Что вы делаете в моей голове?!

— Не мог же я тебя бросить на произвол твоего прошлого, — пожал плечами иллюзионист.

— Учитель, просто признайте, что вам нравится копаться в чужих мыслях.

Теперь встрепенулась не только Лина, но и сам Рокудо, прошипевший:

— А ты что тут забыл?

Забравшийся на спинку кресла Фран почесал в ухе и перевёл меланхоличный взгляд на подбоченившуюся Санторо.

— Я подумал, что у Синьоры Помидоры в голове будут бегать маленькие злые помидорки. Но ошибся, здесь только мужик с катаной и младенец в пафосном костюмчике.

— Младенец в пафосном костюмчике? — заинтригованный Рокудо обошёл кресло, на котором сидел не только Фран, но и тот, кого туманник ожидал меньше всего увидеть в воспоминаниях Лины. — Аркобалено Реборн?

Услышав имя репетитора Савады, Лина юркнула к Мукуро, не

понимая, как странный младенец может быть тем самым элитным киллером.

— Эм, вы уверены, что это тот самый Реборн?

— Собственной персоной в своей бывшей форме аркобалено.

— Ого, когда мне говорили, что проклятие их превратило в детей, я не думала, что всё было настолько серьёзно. Но что он здесь делает?

— Реборн, — гости в подсознании Санторо вздрогнули от чугунного голоса отца Аделины. Альберто, сложив катану в ножны, расположился в кресле напротив. Из пристроенной катаны на коленях, специальным ювелирным приспособлением он доставал драгоценные камни из эфеса катаны. — Я понимаю, что вы не занимаетесь сейчас наёмной работой. Но мне нужен человек, занимающий нейтральную позицию от нашей семьи. Чтобы спрятать одну важную для меня вещь.

— Как интересно, — прокомментировал Мукуро.

Два драгоценных камня извлеченных из эфеса отправились в конверт, рядом с которым лежал кусочек пергамента с японскими кандзи. Мукуро присел на корточки рядом, считывая послание.

— Что там? — поинтересовалась Лина, выглянув из-за плеча. — Что это за иероглифы? Китайские?

— Японские. «Когда случается что-то необычное, наивно утверждать, что это — тайна, или предзнаменование каких-то будущих событий… Знамения имеют место лишь в глазах смотрящего».

— И что это значит?

— Папа, ты звал меня?

— О, а вот и маленькая помидорка.

Фран дразняще ступал прямо перед вошедшей Аделиной, успевая при этом не столкнуться с ней нос к носу.

— Теперь у меня есть прямые доказательства, что вы крашеная.