Наследие
Шрифт:
Вернувшись из клиники, Лафонтен продолжил диктовать Дане свою речь для предстоящего собрания. За чтением и правкой текста время прошло незаметно; а вечером приехал Роше.
Закончив с осмотром и записями, он присел на край кровати Лафонтена. Повздыхал, потом покачал головой. Лафонтен про себя мрачно усмехнулся.
— Удивительное дело, Антуан, — начал профессор, — судя по результатам обследования, за последние недели твое состояние не ухудшилось. Но, глядя на тебя, в это трудно поверить.
— Я и не чувствую себя
— Друг мой, тут я тебе ничем не помогу.
— Знаю. И никто не поможет.
Некоторое время оба молчали. Потом Лафонтен заговорил снова:
— Но кое-что мне все-таки нужно, Луи. Нога стала болеть. Просто нестерпимо.
— Знаю, — кивнул профессор. — Дана твоя мне уже позвонила и все рассказала. Я оставил рекомендации там, на столе — она разберется.
— Спасибо.
— Да, что там со временем? Укол тебе сделать?
— Не надо. Дана сделает.
Будто в ответ на его слова, в комнату, постучав, заглянула Дана. Роше кивнул:
— Да-да, я помню. Скоро ухожу.
Дана скрылась за дверью. Роше задумчиво посмотрел ей вслед.
— Рад, что ты хотя бы от нее таиться перестал, — заметил он.
— Вот… не сдержался, — отозвался Лафонтен. — Луи, больше мне твоя помощь, скорее всего, не понадобится… Но я попрошу тебя… Мою смерть засвидетельствуй сам. И не дай повода для лишних пересудов. Подтверди диагноз — для Ордена, не для светской хроники. Хорошо?
— Кому именно подтвердить? — спросил Роше.
— Деннису Гранту. Спасибо заранее, потом поблагодарить не смогу.
Роше кивнул, взял его руку и сжал, крепко и ободряюще:
— Хорошо. Я все сделаю. Не тревожься. До свидания.
— Прощай, Луи.
Роше еще раз пожал ему руку, встал и пошел к двери.
Вместо него в комнату вошла Дана.
— Месье Антуан, нужно делать укол и ставить систему.
Он безразлично кивнул и закрыл глаза.
Все равно, что делают с его телом. Если бы еще и больно не было…
Он не говорил ни слова; Дана тоже молчала. Настроила капельницу и ушла.
…Разумеется, все это верно — он должен был увидеть результаты своих усилий, узнать, на что способны люди, которым предстояло управлять Орденом. Но самому оказаться вот так легко выброшенным из жизни?..
*
Мрачная ночь закончилась, сменившись тихим светлым утром.
После завтрака Лафонтен собирался вернуться к работе, но Дана напомнила о рецепте, оставленном вчера доктором Роше. Пришлось расположиться не в кабинете, а в комнате, смежной со спальней. Дана натерла ему ногу мазью, которую посоветовал Роше, помогла удобнее усесться на диване, укрыла пледом. Потом убрала со стола лекарства и достала ноутбук.
Интересно, думал Лафонтен, наблюдая за ее хлопотами, помнит ли она, какой сегодня день. Как же он ее загонял!
В
— Простите, месье Антуан, к вам гость.
— Кто? — спросил он, не оборачиваясь.
— Месье Деннис Грант.
Дана подняла голову и посмотрела на него с выражением: «Ну, что я говорила!»
Лафонтен кивнул:
— Хорошо, я сейчас спущусь. Только нужно одеться.
Даже с помощью Патрика, на одевание ушло минут десять. Но не мог же он выйти к Гранту в пижаме. Ради пустяка Первый Трибун к нему бы не приехал, значит, разговор предстоит серьезный и, возможно, долгий. И привлекать внимание к своему состоянию совсем незачем.
Закончив туалет и оглядев себя в зеркале, он остался доволен. Все было как прежде: царственная осанка, строгое выражение лица, блеск золота и камней на запонках и булавке. Длинный темный, с серебряной отделкой, халат вместо пиджака — хороший способ скрыть болезненную худобу.
Таким его привыкли видеть; таким увидит сейчас Грант.
Он спустился на первый этаж, к дверям своего кабинета. Грант ждал его в холле, стоял у окна, глядя на двор и нервно постукивая пальцами по краю кожаной папки, которую держал под мышкой. Услышав шаги, он оглянулся:
— Здравствуйте, месье Антуан.
— Добрый день, Деннис. Прошу.
Он открыл дверь кабинета, вошел и сел в кресло за рабочим столом. Грант сел напротив, положив на на стол свою папку.
— Вы очень кстати, Деннис. Я как раз думал переслать вам… — он извлек из верхнего ящика стола тонкую темную папку, — вот это.
Грант взял папку, раскрыл, пробежал взглядом бумагу.
— О. Арман все-таки согласился?
— Да.
— Рад за вас и за него.
— Спасибо. Но вы приехали тоже по делу. Слушаю вас.
Грант свернул и отложил папку. Придвинул свою:
— Месье Антуан, я понимаю ваше нежелание появляться в штаб-квартире, но дело не терпит отлагательства.
— В чем спешка?
— Нужна санкция на спецрасследование.
— Кто цель?
— Лао Ченг.
Лафонтен остро глянул на него:
— Основания?
— Есть. — Грант расстегнул папку и выложил на стол несколько листов. — Мы собрали и проанализировали все его выступления и высказывания на последних совещаниях. Результат очевиден.
Лафонтен взял листы, отложил первый, с постановлением о начале расследования, и начал просматривать остальные.
Грант напряженно добавил:
— Ну, и плюс к этому слухи, что он недоволен вердиктом по вашему делу и собирается его оспорить.
— Он надеется поколебать единство Трибунала? — заметил Верховный, продолжая просматривать записи.
— Наше единство и так готово треснуть по всем швам, — отозвался Грант. — Я вчера имел весьма неприятный разговор с Джозефом Доусоном. И узнал, что наше решение есть ни что иное, как банальное человеческое свинство.