Наследие
Шрифт:
…Они встали при его появлении в зале и не садились, пока не сел он — все, даже те, кого он уверенно считал своими противниками.
Потом Грант заметил:
— Не вижу смысла придерживаться формальностей. Прочтите сами, господин Лафонтен.
Секретарь принес и положил перед ним на стол отпечатанный и подписанный вердикт. Лафонтен начал читать его, успевая посматривать в сторону судей — наблюдать за реакцией. Ченг, похоже, основательно потерял контроль, отметил он про себя. Видимо, не добился того,
…«Приняв во внимание серьезность причин, побудивших Вас принять такое решение, а также добровольное признание Вами ответственности за этот шаг, Трибунал не счел нужным привлекать Вас к открытому суду. В то же время, не будучи вправе оставить без внимания факт нарушения присяги лицом, облеченным высшей властью, Трибунал предлагает Вам ускорить решение вопроса о выборе преемника и передать ему полномочия на ближайшем собрании Региональных Координаторов…»
Только и всего.
Ченг не напрасно кипятится. Для него такое решение означает полный проигрыш, для самого Лафонтена — полную победу.
Он достал ручку. Еще раз глянул в сторону Ченга:
— Вы недовольны решением, господин Ченг? Или дело не в решении, а в том, что вы так и не узнаете, насколько реальным было исчезнувшее изобретение?
— От ответа на этот вопрос нас отделяло расстояние в одну переменную в формуле, — зло бросил Ченг. — А теперь говорить не о чем.
— Вот именно, — заметил Верховный.
Он еще раз перечитал вердикт, поставил свою подпись в знак согласия и, спрятав ручку, выпрямился.
— Теперь я могу покинуть вас?
— Разумеется, — кивнул Грант. — Ваши полномочия восстановлены… Не смеем вас больше задерживать.
Он, опершись на трость, поднялся на ноги.
— С вашего позволения, господа.
Его проводили тоже стоя. Он уходил, не оглядываясь, представляя себе кислые физиономии Ченга и его компаньонов. Ему было смешно.
Пока не навалилось осознание того, что только что произошло — внезапной тяжестью, от которой сдавило сердце и закружилась голова.
Пятьдесят лет. Он позволил лишить себя того, чем жил пятьдесят лет!
Он остановился на середине лестницы, держась за перила. Потом заставил себя выпрямиться и сделать следующий шаг.
Нельзя, чтобы его слабость заметили.
Нельзя!
Добравшись до холла на втором этаже, он остановился у окна. До кабинета недалеко, но нужно хотя бы немного успокоиться.
Долгие минуты уходили одна за другой, не принося облегчения.
На лестнице послышались торопливые шаги, и в холле появился Грант. Тихо подошел и остановился рядом, прислонясь спиной к простенку. Помолчал, глядя себе под ноги, потом сказал негромко:
— Простите меня, месье Антуан.
Лафонтен не оглянулся.
— Судье не пристало просить прощения, Деннис. Это все равно, что признать свое
— А вы считаете наше решение справедливым?
— Неважно, что я считаю. Я сказал, что приму любое ваше решение. Вы решили, я повинуюсь.
Грант покачал головой и тоскливо усмехнулся.
— Ченг настаивал на немедленном разбирательстве. Он считал, что иначе вы успеете собрать своих сторонников, и разразится скандал. Я согласился. Но время собрать «группу поддержки» у вас все-таки было… и вы им не воспользовались.
— Верно.
Грант посмотрел на него, ожидая продолжения. Не дождавшись, снова заговорил сам:
— Сколько нелепых совпадений в этом деле! И с фотографией у Розье, и с этой комбинацией с Бессмертными…
— Совпадение было единственное, Деннис. С фотографией. Остальное — намерение и расчет.
— Что? Откуда вы..?
— Розье спровоцировал утечку информации о заговоре, чтобы привести его к провалу и внутреннему расследованию в Ордене. Он сам мне признался, в том разговоре перед судом. Я не сказал вам сразу… Простите.
Грант смотрел недоверчиво:
— Розье нужен был провал заговора? Но зачем? Чего он добивался?
— Провоцировал меня на нарушение присяги. Следует отдать должное, это ему удалось. Ну, а подкинуть нужную информацию Ченгу было уже делом техники.
— Дьявольщина!.. — выдохнул Грант. — Я уничтожу этого сопляка!
Лафонтен бросил на него быстрый взгляд и снова отвернулся.
— Мне казалось, вы его любите.
— Это не оправдание, — с холодной злостью произнес Грант. — Мало того, что он бесстыдно воспользовался моими чувствами, он еще осмелился угрожать жизни и чести человека, которого…
Он осекся. Лафонтен посмотрел на него, чуть приподняв бровь:
— Вы хотели еще что-то сказать?
— Ничего, — обращая взгляд в сумерки за окном, отозвался Грант.
— Если вы его убьете, Деннис, вы тем самым признаете свое поражение. Есть наказания и поинтереснее. — Он отвернулся и медленно (идти все еще было тяжело) направился к дверям второго этажа.
— Месье Антуан, — начал было Грант, но тот, оглянувшись, перебил:
— Да, кстати, Деннис. Вы обратили внимание на фразу Ченга насчет одной переменной в формуле?
— Я слышал ее. А что?
— Во-первых, на основании того, что написано на этом листе, нельзя сделать никаких выводов о действенности формулы. Во-вторых, в этой формуле две части. Упомянутая переменная входит во вторую часть. А на предъявленной вам странице уместилась только первая.
Лицо Гранта не выражало ничего, кроме недоумения. Сначала.
— Чертов. Мерзавец, — выдавил наконец Первый Трибун.
Лафонтен невесело хмыкнул и, отвернувшись, пошел прочь, назад к пока еще своему кабинету.