Наследие
Шрифт:
Он решительно повернулся к лестнице. Офисы информационных служб находятся на первом этаже…
*
…Когда он добрался до своей приемной, неся свернутые в трубку свежеотпечатанные листы, Дана была на месте. Торопливо поднялась из-за стола:
— Доброе утро, месье Антуан. Простите, я не знала, что нужно приехать раньше.
— Не извиняйтесь. Я сам узнал уже утром. Я не стал вас беспокоить, в вашем присутствии не было необходимости.
Она кивнула, но не улыбнулась. Он прошел в кабинет, мимоходом подумав,
Разложив на столе листы со статистикой обращений к Центральной Базе, он начал изучать записи, пытаясь найти связь между вроде бы совершенно разными запросами. Для того, чтобы организовать похищение Дюпре, а следом и его назначения, требовался определенный уровень осведомленности. Статистика, сформированная только что с учетом этого уровня, должна была как минимум сузить круг поиска, указав, кто из руководителей Ордена технически мог иметь непосредственное отношение к делу, а как максимум — указать сразу конкретное имя.
Если в очерченный запросом круг попадет имя Камилла Розье, это будет аргументом в пользу версии о том, что внимание Розье к Дане не случайно…
Камилл Розье в круг подозреваемых не попал. И круга как такового тоже не было. Было имя.
Наткнувшись на одну и ту же запись в четвертом подряд списке, Лафонтен с досадой оттолкнул от себя бумаги и достал портсигар. Закурил, но после пары затяжек нервным движением погасил и смял сигарету. Отвернулся от стола и стал смотреть за окно, на по-зимнему тусклое небо.
Он не хотел таких откровений. Но от факта деться было некуда. Имя Отступника читалось между строк сухих цифр и символов.
Деннис Грант.
Первый Трибун… Совсем недавно Лафонтену пришлось пережить болезненное разочарование в человеке, носившем этот титул. Но, в отличие от Гранта, Джек Шапиро не был его учеником…
*
…Он отодвинул стопку просмотренных донесений, откинулся на высокую спинку кресла — оно послушно откачнулось назад, принимая удобное положение — и устало потер ладонью глаза и лоб.
Ничего.
С тех пор, как Ян Бэнкрофт сообщил об убийстве Дария, меры безопасности были усилены. Но таинственные убийцы как сквозь землю провалились, а ведь девять из десяти было за то, что это Наблюдатели!
Потом… потом он получил сообщение о том, что убийцу нашли и разоблачили. Им оказался Джеймс Хортон. Действовал Хортон не в одиночку, и много вопросов следовало задать этому человеку, прежде чем ставить точку в его земном пути. Но вопросы остались без ответов. Вычислил Хортона Дункан МакЛауд, которого никто не предупреждал о том, что его нужно не убивать на месте, а отдать под суд. В результате Отступник свое получил, но расследование его деяний существенно усложнилось.
История на смерти Хортона не закончилась. Не заканчиваются подобные дела так легко и просто. Да, Хортона разоблачили, да, его, пусть и посмертно, объявили Отступником и изгнали из Ордена… Но убийства теперь уже не только Бессмертных, но и Наблюдателей стали происходить
Расследование, конечно, уже начали… Жан Дюмар, шеф Службы безопасности, только вчера докладывал и признавал, что похвастаться пока нечем.
Щелкнул прибор внутренней связи, и Дэниел Кери, его секретарь, сообщил о приходе Джека Шапиро. Лафонтен аккуратно собрал со стола бумаги и убрал в ящик стола. Откинулся в кресле, прикрыл глаза и потер ноющие виски. Работы на сегодня достаточно, да и разговор может получиться долгим. Первый Трибун, даже недавно утвержденный в должности, не станет ходить с визитами по пустякам.
На самом деле, ему пора как следует отдохнуть. Двадцать один год он носит титул Гроссмейстера; за потоком дел и событий думать об усталости было некогда — но годы шли, и стареющее тело начало подводить разум. Головные боли после особенно трудных дней, беспокойный сон… Еще и сердце временами так нехорошо сбивалось с привычного ритма. Людовик Роше, с которым они познакомились пять лет назад и успели стать близкими друзьями, взял за правило при каждой встрече вежливо интересоваться, не собирается ли он уделить немного времени своему здоровью. Лафонтен каждый раз обещал выбрать время и заглянуть в клинику Роше, но так пока и не собрался…
Стукнула дверь.
— Господин Лафонтен? Надеюсь, я вам не помешал?
— Разумеется, нет. — Он коротко вздохнул и выпрямился. — Прошу садиться, господин Шапиро.
Шапиро сел, тиская в руках папку с бумагами. Вид у него был серьезный и чуть не торжественный, но во взгляде мелькнуло на миг выражение, как у провинившегося мальчишки-студента. С чего бы это?
— Я слушаю вас, господин Шапиро.
Новоиспеченный Первый Трибун поерзал в кресле и заговорил подчеркнуто официально:
— Я полагаю, вам известно, господин Лафонтен, что мы очень пристально следим за ходом расследования последних инцидентов.
— И? Появились новые факты?
— Это пока не факты, — вздохнул Шапиро. — Только обстоятельства, которые нуждаются в проверке.
— Вы кого-то подозреваете?
— Да… пока только в случайном соучастии. Но…
— Но есть особая причина, по которой вы обратились сейчас прямо ко мне, а не к Дюмару?
Шапиро, похоже, всерьез желал провалиться сквозь пол вместе со своими новостями. Хотя вид сохранял спокойный и решительный.
— Речь идет о вашем сыне.
Лафонтен медленно выпрямился:
— Прошу прощения?
Судя по выражению лица Шапиро, ничего хорошего для себя он не ждал. Однако аккуратно раскрыл папку и извлек лист бумаги.
— Вот… Прошу ознакомиться.
Лафонтен взял бумагу, пробежал ее глазами и аккуратно положил на стол перед собой. Коротко вздохнул.
Шапиро заговорил снова:
— Мы полагаем… то есть мы уверены, что это случайное стечение обстоятельств… или чья-то намеренная провокация. Но расследование необходимо.