Наследие
Шрифт:
— …говорю тебе, Джастин, ты просто параноик!
— Параноик?! Я плачу тебе за свою безопасность, а ты, вместо того, чтобы заниматься делом…
Лафонтен про себя усмехнулся. Он сидел на скамейке на уютной площадке с видом на море, и перепалку ссорящейся парочки услышал издалека. Похоже, ладная темноволосая девушка в облегающей майке и шортах — охранница, а помятый субъект — ее наниматель. Он говорил на местном диалекте английского, в ее речи слышался едва заметный французский акцент. Забавно.
— Да
— Какое твое дело? Ты еще на меня работаешь!
— У меня сегодня выходной! Слышишь? Вы-ход-ной! По тому самому контракту, который ты подписывал! И я могу гулять где хочу и с кем хочу! А теперь отвали!
Он раскрыл было рот, но заметил случайного зрителя, махнул рукой и, прошипев: «Позже поговорим», развернулся и пошел прочь.
Девушка глянула на Лафонтена, пожала плечами и приподняла брови, как будто извиняясь — мол, что возьмешь с дурака. И легко зашагала назад к пляжу.
Лафонтен не запомнил бы мимолетную встречу, останься она единственной. Но вышло иначе.
Силы возвращались к нему медленно, никаких физических нагрузок он еще позволить себе не мог. Только разминка утром, и та в облегченной и укороченной версии. Все остальное заменяли долгие прогулки пешком, трость — более для тренировки рук, чем для опоры, и ежедневные посещения тира.
Там, в тире, он увидел эту девушку снова.
Стреляла она хорошо. Чувствовалось, что оружие ей привычно. И в движениях ее угадывалась грация тренированного бойца… Интересно, она действительно охраняет того помятого типа или это прикрытие?
Положив пистолет и наушники, она направилась к выходу из зала.
Лафонтен посторонился, пропуская ее, и заметил:
— Вы хорошо стреляете.
Она глянула на него удивленно, но без неприязни. Улыбнулась:
— Спасибо.
У нее были большие темные глаза и полные выразительные губы…
Он тоже улыбнулся и прошел в зал.
Он никогда не позволял себе отвлекаться на красивые позы — стрельба в цель требовала сосредоточенности. И мысли о девушке тут же отложил на потом.
— Мишень, — приказал он, надевая наушники.
Рукоять пистолета привычно легла в ладонь.
За десятилетия регулярных занятий у него выработалась привычная схема тренировки — неподвижная цель, потом движущиеся мишени, потом стрельба на звук. Сейчас, отработав свою программу и оценив результаты, он только поморщился — плохо! Особенно в части «слепой» стрельбы. Реакция стала уже не та…
Он положил оружие и наушники на столик и пошел к выходу. И только тогда увидел девушку, которая стояла в дверях, прислонившись плечом к косяку, и смотрела на него в полном изумлении и восторге.
— Вот это результат! — выдохнула она.
— Бывало и лучше, — хмыкнул он, вдруг припомнив, на что похоже тщеславие
— А кто вы — отставной суперагент?
— А почему обязательно отставной?
Они вместе вышли на улицу.
— А пожалуй, что и нет, — согласилась девушка, входя вместе с ним в тенистую аллею. Бросила профессионально-быстрый взгляд по сторонам. — Или, вернее, не агент. Агенты обычно охраняют себя сами. А вас оберегают сразу двое… Хотя с оружием в руках с вами сталкиваться я бы никому не посоветовала.
— У вас наметанный глаз, — отозвался он. И мысленно отметил на потом — сделать выговор своим охранникам. Расслабились…
— Еще бы! — она, спохватившись, остановилась и рассмеялась. — Ну вот, гуляем вместе, а ведь даже не знакомы, — и протянула руку: — Дана Ферье.
Лафонтен пожал крепкую узкую ладошку и назвал себя.
Дана чуть сдвинула брови и перешла на французский язык:
— О… это известная фамилия. Только я прежде не думала, что у историков такая опасная профессия, чтобы даже охрана требовалась.
— Один мой друг склонен относить меня к категории богатых параноиков, — усмехнулся он. — Иногда я с ним соглашаюсь. А чем вы занимаетесь? Тот человек, с которым я вас видел в парке — ваш работодатель?
— Ну да, — поморщилась она. — Мне нужны были деньги, и я согласилась поработать на него. Но уже начинаю думать, что зря.
— Такой несимпатичный тип?
— Еще как… Никак запомнить не может, в чем разница между охранницей и наложницей. Постоянно приходится напоминать. Ну его…
— Как пожелаете, — хмыкнул Лафонтен.
Они пошли дальше.
Дана пребывала в хорошем настроении, оно ей очень шло, и Лафонтен решил про себя, что это ее обычное состояние. О себе она говорила легко, не стесняясь и не приукрашивая — что рано осталась без родителей, пошла служить в полицию, повздорила с каким-то начальством, стала вольной охотницей за наградами…
Она была беспечной и раскованной, но ни разу не сказала ни одного грубого или непристойного слова и ни разу не показалась заученно-вежливой. Удивительное ощущение искренности и чистоты исходило от нее, как глоток свежего воздуха в душной комнате.
Лафонтен проводил Дану до той площадки, где впервые увидел ее с Джастином.
— Я живу вон там, — показала она видневшийся в стороне корпус среднего уровня пансиона. Улыбнулась немного грустно. — Ну вот, мне пора возвращаться. Работа есть работа. Зато через три дня у меня снова выходной.
— И чем вы думаете заняться?
— Чем тут можно заняться? Пойду на пляж… До свидания, месье Лафонтен. Мне правда, очень приятно. Мы еще увидимся?
— Конечно, — отозвался он. — Мы же, можно сказать, соседи… Моя вилла в четверти часа ходьбы отсюда. Вон там.