Наследница огненных льдов
Шрифт:
– И тогда, – с придыханием сообщила мне одна из хозяек чума, – Нуатувий забежал вперёд и сорвал со старика капюшон и сказал: "Если ты не вор, так покажи мне свои честные глаза". И старик показал. Глаза его были белы как снег, нос подобен клюву ворона, а рот словно бездонная чёрная пропасть. То был Хозяин оленей – великий дух, что повелевает всеми стадами. А Нуатувий обидел его словом и делом. За это Хозяин оленей сделал его увечным, а когда Нуатувий полусогнутым дополз до чумовища, с тех пор и начался среди наших оленей мор. То волки постригут стадо, то зима выдастся такой снежной, что олешкам не отрыть копытом ягель. А тут ещё и чёрный дед объявился – всё нам на беду. Прогневался Хозяин оленей на Нуатувия
– Беда-то какая, – поддержала её хозяйка, что угощала меня рыбой. – Дочка-то его ещё с колыбели другому была обещана.
– Как это, с колыбели? – удивилась я. – Неужели, когда она была совсем малюткой, её сосватали за взрослого мужчину? Он, наверное, сейчас старик.
Мне уже стало жаль незнакомую девушку, я даже начала понимать, почему она сбежала от отца. Но хозяйка поспешила разуверить меня и всё объяснила:
– И жених её тогда сам в колыбели лежал. Обычай у нас такой, как только рождаются младенцы, сразу сговариваем их друг за друга, чтобы, когда вырастут, женихи не маялись с поиском невест. Хотя, в жизни ведь всякое случается. По-разному браки свершаются. Кого в колыбели сговорят, а кто за невесту в чум её отца отрабатывать придёт – тут уж как старшие договорятся. Может за невесту выкуп оленями отдадут, а может её на другую невесту обменяют. Эх, надо было Нуатувию тогда не оленей у Яломатке просить, а дочь его старшую для своего сына. А он решил, раз Яломатке богатый, значит, нужно с него оленей просить для своего стада. Ну и попросил. Да только где теперь те олени? Все померли. И дочка за другим в Сульмар убежала. А что теперь делать, ума не приложу. Выкуп за дочь Нуатувий вернуть Яломатке не сможет, и дочь за его сына тоже отдать не получится. Ой, будет что-то плохое, когда Яломатке за невесткой в наш чум явится.
– А где живёт этот Яломатке?
– Так в другом чумовище, в двух днях пути от нас. А может уже и ближе. Они же тоже кочуют непрестанно. А может Яломатке с сыном к нам завтра приедет, и тогда не миновать беды. Если невесту не предъявить, он сочтёт это страшным оскорблением и точно нам войну объявит.
Надо же, какие страсти царят среди кочевых племён. Да и брачные обычаи не совсем такие как на Собольем острове. Это ведь надо же – обговорить брак, пока жених и невеста ещё лежат в колыбельках. А что делать, когда они вырастут? Вдруг они встретятся и не понравятся друг другу? Или как дочка сгорбившегося Нуатувия – полюбит другого и убежит с ним? Хотя, чего это я тут рассуждаю? Моя ситуация с наследством дяди Руди и Эспином ничем не лучше. Дядя Густав нас тоже не спрашивал, хотим мы быть вместе или нет – просто решил все за нас с Эспином и никаких возражений не принимает. Так что есть нечто общее в тромских и островных порядках. А о сарпальских лучше и не думать. Там, говорят, любой мужчина может взять себе в жёны столько женщин, сколько способен прокормить. Как хорошо, что я не живу в родных краях, а то пришлось бы искать внимания какого-нибудь бедняка, чтобы быть его единственной возлюбленной, но жить при этом впроголодь.
Пока я рассуждала о многообразии брачных традиций, женщины в чуме утратили к моей персоне всякий интерес. Угощения закончились, и каждая занялась своими делами. Кто-то уселся на циновку, чтобы при тусклом свете от костра заняться шитьём из шкур, кто-то плёл из сушёных трав нечто напоминающее корзину. Молодые девушки собрали грязную посуду, сложили её в котёл и вынесли из чума, видимо, чтобы отмыть
Девочки постарше занимались рукоделием вместе с женщинами, а вот карапуз в забавном наряде преспокойно подполз к угрюмому Нуатувию и начал ему мешать. Разорившийся оленевод плёл толстый шнур из кожаных полосок, а малыш всё норовил схватить шнуры за кончики и дёрнуть на себя. Пришлось подойти к Нуатувию и поднять малыша, чтобы усадить его на циновку. Как жаль, что у меня при себе не было ничего интересного вроде нагрудной сумочки или медвежьего клыка, чтобы завоевать внимание ребёнка и отвлечь его на игру.
Пока я разглядывала его одёжку, малыш так напряжённо смотрел на меня, будто я самая плохая тётя, которая встречалась ему на пути в его недолгой жизни. Конечно, я же прервала намечающееся веселье со шнурком. Зато теперь я могла внимательно рассмотреть, во что кочевники одевают своих детей. А это был весьма занимательный костюм. Укороченная кухлянка пришита к разборным меховым штанишкам, к штанинам пришита обувь, рукава удлинены и также наглухо зашиты. Какая герметичная одежда. То-то малыш всё норовит высунуть ручку через горловину, чтобы пососать палец.
Вскоре ему надоело таращиться на меня, и ребёнок неловкими движениями побежал к вошедшей в чум девушке, а я невольно осталась сидеть рядом с Нуатувием. Правда, недолго.
– Три нарты приехали, – в тревоге объявила девушка хозяйкам.
– Чьи нарты-то?
– Не знаю. По пять оленей в каждой, жирных, высоких. Видно, богачи нас посетить захотели.
– Нас и богачи? С чего бы это?
И тут в чум вошёл грузный мужчина в парке с росомашьей оторочкой, и женщины в страхе полушёпотом зароптали:
– Яломатке… Яломатке явился…
Так вот он какой, богатый оленевод, что купил своему сыну невесту за несколько оленей. Всё как я и представляла: высокомерный взгляд свысока, ленивый шаг, надменное пошлёпывание толстыми губами.
Яломатке уселся на хлипенькую табуретку прямо напротив Нуатувия, задержал взгляд на мне, а после посмотрел на своего несостоявшегося свата и сказал:
– Дочку твою я застал или уже нет?
Я просто кожей чувствовала, как в чуме повисло напряжение. Из уст Яломатке прозвучал вовсе не вопрос, а будто повеление. Он не стремился узнать, где дочь Нуатувия – он приехал, чтобы забрать её, и никак иначе. Отрицательный ответ его абсолютно не устроит.
– Пойди-ка к соседям, – произнёс обессилившим голосом Нуатувий, и я не сразу поняла, что эти слова обращены ко мне.
Яломатке тоже выжидающе на меня посмотрел, отчего мне захотелось съёжиться. И вправду, что это я тут сижу и мешаю двум мужчинам обстряпывать их дела? Пойду-ка я от них подальше, а то вдруг нечаянно попаду под горячую руку, когда выяснится, что обещанная сыну Яломатке невеста ещё летом сбежала от Нуатувия.
Сначала я хотела перейти на другую половину чума, где хозяйничали женщины из другой семьи, но Нуатувий остановил меня наказом:
– Нет, ты к соседям в другой чум иди.
Прозвучало это чуть ли ни как мольба. Наверное, кочевникам неудобно устраивать при гостье межплеменные дрязги, вот Нуатувий и хочет уберечь меня от намечающейся ругани. Что ж, выйду из чума, пусть и вправду разбираются сами – я в островных обычаях ничего не понимаю.
Только почему это женщины так подозрительно притихли и провожают меня испуганными взглядами, а девушка с татуированным лицом и вовсе качает головой, словно хочет меня остановить? Ладно, потом разберусь с этими загадками, а пока самое время отыскать свои вещи в соседнем чуме и приготовить для гостеприимных кочевников какой-нибудь подарок из наших с Эспином запасов. Например, чай. Здесь его все любят.