Наследница огненных льдов
Шрифт:
И тут как по заказу из тёмного пространства под санями, возле которых до сих пор валялись кишки разделанного медведя, сверкнули две красные точки. А потом нечто потянуло глазное яблоко убитого медведя за нерв, и оно само собой укатилось под сани.
Всё, больше никому не хотелось ни рассказывать, ни слушать страшные истории о красноглазом длинношеем медведе. Люди зароптали и спешно разошлись по своим чумам. Даже старая шаманка не стала устраивать ритуал изгнания злобного духа-глазоеда, а только сказала что-то про мятежный дух чёрного деда, что рыщет в поисках
Я вернулась в малый чум позже всех. Эспин уже давно спал в своём мешке, а для меня застелили шкурами спальную циновку в противоположной стороне от входа - самое тёплое место в чуме, ведь между ним и продуваемой ветрами занавески тлеет костёр. Так приятно, что о гостях здесь принято заботиться. В отличие от некоторых я умею ценить доброе отношение к себе.
Глава 51
Утром пришлось проснуться от криков и внезапной суеты:
– Война грядёт! Яломатке идёт на нас войной!
Как оказалось, к чумовищу только что прибежал упитанный рогатый олень, а на его боку охристой краской был начертан стилизованный человек с ружьём в руках – так в этих местах принято объявлять о грядущем наступлении.
– Всё, пропали мы, – голосили женщины, – всех мужчин Яломатке со своими батраками перебьёт, а нас в плен возьмёт и вторыми жёнами раздаст своим родичам.
Ну и порядки царят в этих племенах! Да что же это такое – из-за сбежавшей дочки Нуатувия истреблять всё чумовище и разводить многожёнство? Да разве так можно?
Люди суетились, бегали от одного чума к другому. Мужчины хватали ружья и пересчитывали немногочисленные патроны из своих запасов. Женщины пытались собрать разбрёдшееся по округе стадо оленей, дети постарше порывались им помогать, а малыши бродили возле чумов, явно не понимая, отчего все вокруг бегают туда-сюда.
Когда вдали показались череда упряжек, все будто успокоились и присмирели – к чумовищу приближалось такое многочисленное войско из оленей и людей, что любое сопротивление было бы бесполезным.
– Вот и всё, – понуро протянула растатуированная помощница старой шаманки, – кончились дни нашей беззаботной жизни. Никого Яломатке не пощадит.
– Может, – шепнул ей один из мужчин, – как в старину всё сделаем? Пойдём в наши чумы и удавимся. А кто удавиться не сможет, того зарежем и сами потом удавимся. Уж лучше всем разом к верхним людям уйти, чем под гнёт Яломатке попасть. Там, в Верхнем мире у нас жизнь лучше будет. Уж сколько наших оленей перемерло, значит, все они в Верхний мир переселились и нас там ждут. Так чего тянуть и дальше в этом мире мучиться? Может, пора уже к нашим предкам собираться?
Я невольно услышала их разговор и пришла в ужас. Ритуальное самоубийство? Эти люди настолько верят в благую загробную жизнь, что готовы убить друг друга, лишь бы этого не сделал их враг? Сколько же здесь
– Опомнитесь, – громко крикнула я, чтобы привлечь к себе внимание, – зачем вам в Верхний мир? Так нельзя, это неправильно. Должен же быть другой выход из ситуации.
– Разве ты не видишь, – ответили мне, – нас мало, мы слабы и бедны. Нам не выстоять в схватке с Яломатке.
– Тогда не нужно с ним воевать. Можно же просто договориться и решить всё полюбовно. Одна сбежавшая девушка не стоит того, чтобы из-за неё лилась кровь.
Никто ничего не ответил, потому как стоило мне произнести последнее слово, возле чума остановилась первая упряжка. Из неё грузно поднялся сам Яломатке с ружьём в руках и неспешно направился к замершим от страха людям. Медленно он прошёлся вдоль ряда горемык, внимательно оглядел каждого надменным взглядом и заключил:
– Среди вас нет этого лгуна Нуатувия.
– Так ведь болезный он, в чуме остался, – ответили ему.
К этому времени подъехали ещё семь упряжек и из саней повскакивало три десятка вооружённых мужчин. Тут даже стрелять не нужно, чтобы понять, на чьей стороне преимущество. Даже другим людям Яломатке уже можно не подъезжать – тех, кто успел сюда добраться численно больше чем всех обитателей чумовища вместе взятых.
Пока я наблюдала за вооружёнными людьми, среди которых оказался и Микальган, Яломатке успел подойти к чуму, где обитало четыре семьи. В следующий миг он ударил стволом ружья о каркас жилища и громко прокричал:
– Ты в чуме умирать будешь или как? Выходи, Нуатувий, ответь за свой обман.
Нуатувий не отозвался, и в итоге двое молодых парней просто выволокли его на снег. Невыносимо было смотреть на издевательства над больным и беззащитным человеком, которому никто из соплеменников не собирался помогать. И не мне одной сделалось не по себе от этой картины.
– Послушайте, – неожиданно вышел вперёд Эспин и обратился к Яломатке. – Давайте будем вести себя как цивилизованные люди. К чему эти унижения, если они не принесут никакой видимой пользы? Можно же иначе решить сложившуюся проблему.
Не знаю, что подумал об Эспине Яломатке, но он тут же отвлёкся от Нуатувия и спросил:
– Кто ты будешь таков?
– Моё имя Эспин Крог. Я кузен той самой девушки, которую не далее как вчера ваш сын чуть было не выкрал.
Всё, скепсис в глазах Яломатке заметно поубавился, и он примирительно произнёс:
– Прости Микальгана, он не знал, что делал. Самый большой грех – это обидеть гостя. Эти, – тут он обвёл взглядом обитателей чумовища, – поступили с вами дурно, обманули, доставили столько хлопот, да ещё, наверняка, толком не кормили. Они все здесь дурные люди, не знают толк в гостеприимстве. Поэтому уважь меня, позволь ещё раз извиниться за сына. Поедем в наше стойбище, там тебя и родственницу накормят досыта, обогреют, дадут ночлег и одарят памятными подарками.