Наследница огненных льдов
Шрифт:
– Благодарю за приглашение, я с радостью его принимаю. Но давайте, вначале решим проблему с пропавшей невестой и выплаченными за неё оленями. Контракт разорван, в этом нет никаких сомнений. Вы, я так понимаю, хотите вернуть свои затраты и неустойку за несоблюдение условий договора противной стороной.
– Какими странными словами ты изъясняешься. Говори понятней.
– Простите, привычка, – улыбнулся Эспин и продолжил, – Раз обещанной невесты нет и уплаченных за неё оленей тоже, почему бы вам не договориться с этими людьми о реструктуризации долга. Простите, я хотел сказать, может быть, вы будете забирать у этих людей в год, скажем, по два оленя, и так в течение нескольких лет, пока не вернёте себе то число оленей, что
– Зачем мне ждать много лет, если я могу забрать всех этих тощих оленей хоть сейчас?
– Помилуй, Яломатке, – заголосила одна из женщин и тут же к ней присоединились другие, – мы же так все с голоду умрём этой же зимой. В лесу мяса на всех не добыть.
– Так вам и надо, лентяям и обманщикам, – припечатал он. – Совсем пасти оленей не умеете, вон до чего их довели, что и забирать их стыдно.
– Это не мы, это все Хозяин оленей на Нуатувия прогневался.
– Это всё лень ваша вам жить нормально не даёт.
Так слово за слово разгорелась перепалка, где Яломатке поучал нерадивых кочевников, как правильно вести хозяйство, а те винились перед ним и чуть ли не падали в ноги с просьбой пощадить и не заставлять их умирать с голоду. Эспин внимательно слушал эти переговоры, а после обратился к Яломатке:
– Если подумать, то люди – это тоже немалый ресурс. В смысле, сколько в вашем стойбище живёт людей?
– Дюжина семей в восьми чумах. И оленей у нас восемь сотен голов, жирных, высоких, не то, что тут – полсотни доходяг. Я Нуатувию за невестку шестьдесят оленей отдал. И где они теперь? А невестка где? Бесстыдница, плохо её отец воспитывал.
– Раз её уже не вернуть, и она принадлежит другому, не проще ли найти сыну другую девушку? Из тех, что тут живут.
– Не хочет он другую, упирается, сам не разберу почему.
О, а я знаю. Будем надеяться, что пройдёт время, я отбуду на север, и Микальган забудет и моё имя, и моё лицо.
Эспин, кажется, тоже разобрал, что к чему, бросил на меня колючий взгляд и предложил Яломатке:
– Почему бы вам не забрать всех оленей вместе с их владельцами? – и пока тот не успел сообразить какими доводами возразить, Эспин продолжил, – Север суров, выживают здесь только те, кто держится вместе и знает цену людям. Двенадцать семей – это ведь не так уж и много. А семнадцать – в самый раз. Я уже не раз видел, как на Полуночных островах люди в маленьких селения страдают, что кругом одни родственники, и пару для брака приходится искать в соседних поселениях и стойбищах. Так почему бы вам не решить эту проблему на долгие годы? Объединитесь с этими людьми, кочуйте и выпасайте оленей вместе, выдавайте своих дочерей за их сыновей и наоборот. Свежая кровь и здоровое потомство – разве не это будет выгодно всем?
Как же хитро он всё вывернул. Я и сама восхитилась, пока не посмотрела на приунывшие лица жителей чумовища, когда Яломатке сказал им:
– Так и быть, разбирайте свои чумы, сносите вещи. Все поедете за нами. Будет вам, голодранцам, приют и кусок мяса за хорошую работу. А кто работать не будет, тот мигом в тундру пойдёт жить. В моём стойбище лентяям не место.
Вот и всё, казалось бы, угроза межплеменной войны миновала, и никто себя не убил, вот только жители чумовища от этого особой радости не испытали. Они покорно принялись собирать посуду, столики, табуретки и прочие вещи, заворачивали их в кусочки меха и складывали в деревянные ящики. А потом настал черёд чумов. Вначале с них сняли берестяные зубчатые кольца, потом стянули огромное покрывало из шкур, под которым остался лишь остов из жердей. И эти жерди тоже разобрали и положили на снег, чтобы вскоре изловить оленя, запрячь его в сани,
Затем дело дошло до ящиков. Их связывали по двое широкими кожаными ремнями и словно вьюки перебрасывали через оленьи спины. Вернее, не спины, а немного выше, где-то на уровне лопаток. Бедные звери, как же им тяжело. И почему для них нет саней? Люди в этом чумовище и вправду настолько ленивы, что не удосужились сострогать нужное число саней? А может они привыкли кочевать среди лесов, а там сани на привязи рискуют запутаться между берёзок, а вот вьюки на спинах одиночных оленей – нет.
Удивительно, но когда все вещи были собраны и погружены на оленей, на некоторых из них накинули некое подобие сёдел. А потом животных привязали к плетённому кожаному канату и они гуськом неспешно пошли вслед за санями, что удалялись на северо-запад.
Впереди этого каравана вышагивали осёдланные олени. Ездоки грациозно восседали на холке животных, правда, оленей хватило не всем обитателям покинутого чумовища. Мы с Эспином в привычном темпе шли вместе с ними в стороне от каравана и даже понемногу обгоняли гружёных оленей. А потом хозяин того самого чума, где мы ночевали, предложил мне:
– Хочешь прокатиться? Ты, вроде, маленькая, лёгкая, олень выдержит. Братцу твоему не предлагаю, под таким высоким хребет олешки мигом переломится.
Покататься на олене? Конечно же, я не могла упустить шанс насладиться новыми впечатлениями. Рюкзак пришлось прицепить к вьюку соседнего оленя, а в седло ездового мне помог забраться хозяин чума. Лучше бы я отказалась от такой поездки…
Ездить в седле мне уже доводилось, но тогда подо мной была крепкая спина лошади, а не оленья шкура, которая не особо срослась с мясом и потому ходит ходуном при каждом движении. Меня мотало из стороны в сторону вместе с седлом. В итоге, меня и Брума в капюшоне так укачало, что я попросила хозяина чума позволить мне идти пешком. Но на земле я себя уже не чувствовала так же уверенно, как и прежде. Ноги не слушались, и меня то и дело заносило в сторону. Хорошо, что рядом с нами возникла пятёрка ездовых оленей и сани, где сидел Микальган:
– Садитесь, едем вперёд. Они ещё долго будут плестись.
Эспин с недоверием оглядел парня, потом его сани, но всё же не стал возражать, а покидал наши рюкзаки в сани, потом усадил в них меня, сел сам.
По команде Микальгана олени тронулись с места. Как же мы быстро мчались. За пару минут упряжка оторвалась от каравана, ещё за пять обогнала других ездоков из племени Яломатке, а после уверенно устремилась вперёд.
– Микальган, – немного придя в себя, крикнула я ему, чтобы он точно услышал, – а ты сможешь отвезти нас завтра к Ясноморью? Твои олени очень быстрые. За сколько дней мы сможем попасть на север острова?
– Э, нет, – неожиданно ответил Микальган, – к Ясноморью я вас не повезу.
– Почему? – поспешила расстроиться я.
– Там в дне пути дорогу преграждают Многоглавые горы. Через них моя нарта не пройдёт. Вот до гор могу довезти, а там уже сами идите.
– Спасибо, – отлегло от сердца, – это очень здорово.
Полпути в санях и ещё полпути пешком – мы знатно сэкономим время. И ресурсы, о чём сильно печётся Эспин. Интересно, он до сих пор обижается на меня? И как только не заявил, что отказывается продолжать поход и возвращается в Сульмар – если честно, я ожидала от него нечто подобное. А он с самого утра и слова мне не сказал. Как и я ему. Просто не знаю, что говорить. Наверное, нужно будет начать с извинений. Всё-таки зря я вчера вспылила. Вот, сегодня Эспин воочию увидел Микальгана и вроде бы нисколько на него не сердится. Наверное, тоже отошёл от всех треволнений и теперь сожалеет, что вчера возвёл на меня напраслину. Может быть, он первым обратится ко мне с извинениями? Уж очень хочется на это надеяться, а то, боюсь, сама я примирительные речи не осилю, и снова всё закончится скандалом.