Наследница огненных льдов
Шрифт:
– Выстрелил, – не очень охотно признал Эспин, – но только потому, что у меня не было выбора. Когда в лесу мы наткнулись на медведя, другие охотники выпустили на него собак, а собаки погнали его на меня. Понимаешь, никто не собирался мне помогать в случае опасности. Слышала их идиотские суеверия? Кто убьёт медведя, тому отомстят его сородичи. Удобная позиция, чтобы ничего не делать, а чужак – он на то и чужак, его не жалко, если что. А если всё же он убьёт медведя, можно и праздник закатить, чтобы скормить ему медвежатину. Пусть вообще радуется, что жив остался, и ему хоть что-то
– По-моему, – нерешительно начала я, – ты слишком остро всё воспринимаешь. Никто не желает тебе зла. Ты же сам говорил, самое лучшее, что есть на Полуночных островах, так это люди, самые добрые и отзывчивые.
– Значит, в этом племени живут какие-то другие люди.
– Да ладно тебе, не сгущай краски.
– Тебя там не было, – отрезал он. – Ты просто не видела, что такое лесной медведь, когда он встаёт на задние лапы. Это вообще невозможно ни с чем сравнить. Это смерть, которая смотрит прямо тебе в глаза. Я видел сегодня смерть, но она обошла меня стороной. Надолго ли, не знаю. – И тут Эспин замолчал, но вскоре устало произнёс. – Очень плохо, что у них нет алкоголя. Я бы сейчас с радостью напился до беспамятства.
Бедный Эспин. То, что он сегодня пережил, навсегда оставит неизгладимый след в его душе и памяти. Увидеть собственную смерть и победить её – не каждому в жизни выпадает такое испытание. Интересно, если бы Зоркий не пропал, он бы помог Эспину отогнать медведя прочь? А может, он бы кинулся на медведя, лишь бы защитить Эспина, и тогда бы медведь его одним ударом… А может в лесу близ Сульмара именно это с Зорким и произошло?
Зря я об это подумала, теперь тоже расстроюсь и буду ещё мрачнее Эспина. А там, во дворе все радуются и празднуют. Надо бы и нам с Эспином немного встряхнуться и развеять тоску.
– А знаешь, как я провела этот день? – для затравки спросила я. – Такая нелепая история вышло, даже смешно вспоминать.
И я рассказала Эспину о брачных обычаях кочевников и о том, как меня чуть не украли и не увезли в соседнее чумовище. Я думала, он улыбнётся и посмеётся вместе со мной. Но Эспин приподнялся, развернулся ко мне с абсолютно каменным выражением лица. Он ни разу не улыбнулся, даже когда я рассказала о предложении Микальгана поработать в доме дяди Руди, чтобы жениться на мне. Вернее, лучше бы я об этом вообще не говорила, потому как Эспин спросил:
– Значит, пока я рисковал собственной жизнью и чуть не погиб, ты развлекалась с каким-то заезжим оленеводом?
– Но я же просто думала… – растерялась я от такого оборота. – Я не знала, что он… Я просто хотела испытать оленью упряжку, чтобы нанять её. Я искала нам транспорт до Ясноморья.
– Как интересно, – сказал он таким тоном, будто пропустил все мои объяснения мимо ушей, – а во Флесмере ты тоже готова подсесть к любому, кто пригласит тебя в свой кабриолет?
– Это совсем другое! – возмутилась я.
– Да неужели? Что-то мне подсказывает, что этот твой оленевод по здешним меркам кто-то вроде беззаботного прожигателя жизни, которому больше нечем заняться, кроме как катать малознакомых девушек по тундре.
– Нет, – не стерпела я, – по здешним
Эспин на миг потерял дар речи – настолько его поразили мои слова. А потом он всё же решил мне ответить:
– Про сына большого человека рассказывала бы своему Вистингу, пока был шанс.
– Он не мой.
– А как бы хотелось обратного, да?
Что? Да как он... Да что он себе... Нет, это уже слишком!
– Если бы ты не артачился, и Мортен Вистинг пошёл в поход вместе с нами, сегодня он бы убил того медведя. И он не стал бы подпускать его к себе, выстрелил бы с приличного расстояния и не ныл, какие все вокруг плохие.
– Тогда что же ты не пошла с таким бравым охотником? Ах да, видимо, потому что он тебя брать с собой не хотел. У него же предельно ясная позиция о месте женщины в этом мире – либо в постели, либо на кухне. Ты в его концепцию идеального мира не вписываешься.
– А ты… – уже задыхалась я от негодования, – а ты… Ты просто завидуешь ему. Строишь из себя смелого путешественника, а способен добыть еду только в магазине. Так ни разу и не расчехлял ружьё, пока сегодня не попросили.
– Сегодня, – понизил он голос до угрожающих ноток, – я сделал то, на что бы в нормальных обстоятельствах никогда не решился.
– Значит, тебе надо чаше проявлять решимость.
На это Эспин не нашёлся что сказать, а я устала спорить и поспешила покинуть чум.
Как же он меня разозлил! И зачем только упомянул Вистинга? Из-за того, что я упомянула Сигни? Так Эспин первым начал обсуждать недостатки Микальгана. Он первым решил уязвить меня и чуть ли не назвал легкомысленной. Вот пусть теперь страдает от душевных переживаний после поедания медвежатины в полном одиночестве. Не буду больше сидеть с ним рядом, лучше присоединюсь к празднику и немного отвлекусь от той злости, что просто распирает всё изнутри.
Увы, но когда я подошла к костру, песен больше не было, зато начались истории о всяких диковинках и тайнах островной фауны. Так я узнала, что помимо лесного медведя существует ещё и некий горный дед, а у него…
– … лапы спереди у него длинные, сзади короткие, и ходит он вразвалочку. Шея тоже длинная, а голова на ней огромная, прямо к земле свисает. Глаза у горного деда красные, в темноте светятся. А язык у него жёлтый. Сам горный дед телом огромен, не чета чёрному деду. Но в лесу его не встретить, он все больше в горах ходит, в пещере живёт. А горы тут рядом, глядишь, и спустится горный дед на охоту, тогда его и увидеть можно. Но пугаться не надо, если совесть чиста, если ты охотник честный и зря ни зверя, ни птицу никогда не убивал. Такого охотника в зимнюю пору горный дед и к себе в пещеру пригласит, и спать уложит с собой рядом, и в складках своего меха согреет в холода. А если горному деду на глаза дурной охотник попадётся, который ради смеха толсторогов и дичь без разбора стреляет, а мясо их не ест и гнилым выкидывает, такого горный дед сразу задерёт и сожрёт не задумываясь.