Наследница огненных льдов
Шрифт:
В эту морозную ночь нам было не до романтики, только бы скинуть верхнюю одежду и залезть в спальные мешки. Мортен был так заботлив, что укрыл меня своей вывернутой мехом наружу кухлянкой. А тут и Зоркий заполз в палатку и увалился между нами. За ним в палатку пробралась Роха и легла у нас в ногах – просто упряжка в желании согреться залезла в палатку Тэйми и Эспина, а Рохе места не хватило. Пускай лежит с нами, нам тоже не помешает чужое тепло.
Только я собралась заснуть, как снаружи вдалеке послышался невнятный звук, а собаки встрепенулись и насторожились. Не прошло и минуты, как я отчётливо услышала
– Там волки? – спросила я, а у самой душа ушла в пятки.
– Лучше волки, чем щебечущие карлики, – лениво отозвался Вистинг. – Их хотя бы предупредительный лай собак может отогнать. Если они не сильно голодные, конечно.
Эта его последняя фраза напугала меня не на шутку. Я приподнялась и попыталась выбраться из спального мешка, так некстати сшитого из волчьей шкуры, но Вистинг остановил меня вопросом:
– Что ты собралась делать?
– Надо снова разжечь костёр снаружи, чтобы дикие звери не смели подходить к лагерю.
– Успокойся, собаки отпугнут их лучше любого огня.
– А если нет? Если волки слишком голодные?
Тут сквозь стихшие потявкивания снова прорвался душераздирающий вой, и наши собаки взорвались новой волной лая.
– Ну хорошо, – устало сказал Вистинг и тоже принялся выбираться из мешка, – пойду, разведу костёр, подежурю с ружьём, а ты оставайся здесь.
– Нет, не уходи…те.
Я и сама не заметила, как вцепилась освободившимися руками в рубашку Вистинга. А ещё едва не упустила из виду момент, как чуть было не обратилась к нему на "ты".
– Ну ладно, трусиха, – провёл он широко ладонью по моим волосам, – останусь с тобой. Ложись уже, к завтрашнему дню нам надо отдохнуть и набраться сил.
Эти слова и прикосновения немного успокоили меня, а вот неистовство собак по ту сторону палатки – не очень.
– Волки не уходят, – заключила я.
– Хороший знак, – зевнул рядом Вистинг.
– Что же в нём хорошего?
– А то, что волки просто так по тундре не бегают. Видимо, эта стая выслеживает добычу, вот и идёт за ней, может, даже не первый день. А добыча в этих местах одна – олени.
– Думаете, где-то неподалёку бродит домашнее стадо, которое мы и ищем?
– Очень на это надеюсь.
Новый день показал, что Вистинг оказался всецело прав. К полудню он обнаружил волчьи следы на снегу и повёл нас по ним на восток. Вскоре мы набрели на вытоптанную поляну, где снег перемежался с ошмётками мха, а до захода солнца оленье стадо воочию предстало перед нами.
Обойти его и разыскать три похожие на шатры яранги получилось только с началом потёмок. Внутри крайнего жилища нас ждал холодный приём, но это уже не удивляло. Снова никаких угощений, снова всё пришлось варить самим, зато спальное место у большого семейства для нас нашлось, правда, всего одно – нам с Мортеном ночлег обещали предоставить в соседней яранге. А пока мы все вместе ужинали, хозяева поведали о страшной напасти – длиннохвостые стригут оленье стадо.
– Длиннохвостые, это…
Не успела я спросить, как на меня шикнул усатый мужчина средних лет:
– Не называй их по имени, а то услышат своё имя, ещё явятся сюда и нас сожрут.
Только прозвучали эти угрожающие предупреждения, как шкура на
– Вот, у этого хвост закрученный, аккуратный. А у тех, кто оленей убивает, хвост раскрученный и длинный.
Ну всё понятно, речь о волках. Наверное, даже о снежных волках – белых и зубастых.
– Почему же вы их не убьёте? – поинтересовалась я.
– Нельзя убивать длиннохвостого, – разволновался хозяин, – иначе его жёнка придёт и отомстит за него. Ещё больше оленей загрызёт. И охотника тоже. Нет, нельзя длиннохвостых убивать.
– А как же тогда олени?
– А мы ими с длиннохвостыми всегда делимся. Как только забиваем оленя, потроха и кусок мяса длиннохвостым оставляем. Задабриваем, значит. А этой зимой слишком много длиннохвостых развелось. А всё оттого, что прошлым летом логово с щенятами нам разыскать не удалось, а щенята теперь выросли и в полную силу вошли.
– А что, щенят, значит, убивать можно? – не поняла я.
– Можно, но хитростью. Если к логову прийти, пока мать на охоте, и щенят сразу убить, она, когда вернётся, все равно учует, кто к логову приходил, поймёт, что за охотник детей её жизни лишил, и пойдёт тогда ему мстить. Потому не надо сразу щенят убивать, надо их отловить и вокруг шей ремешки завязать. Мать потом вернётся, учует чужой запах, забудет про него, ведь щенята в логове живые, ничего с ними не случилось. Пройдёт неделя, пройдёт другая. Щенята будут подрастать, а ремешки на шеях в шкуры вопьются и однажды задушат их. Мать над мёртвыми щенками пострадает-пострадает, но не догадается, отчего они умерли. Запах человека, что к логову приходил, ведь давно выветрился. Не пойдёт она охотнику мстить.
– Как же это жестоко, – не сдержалась я. – Ведь дети… они же так долго будут мучиться.
– Будут. Зато длиннохвостая убийца за детей своих не отомстит. И стадо оленей на следующий год некому будет стричь.
Вроде бы и логичное объяснение, но этот тезис про мстительную волчицу уж больно похож на обыкновенное суеверие. А волчата из-за него должны страдать.
– Есть предложение, – неожиданно заявил Вистинг и кивнул в сторону Эспина. – Завтра мы пойдём на охоту и принесём вам шкуры ваших обидчиков.
Тут все обитатели яранги замерли и чуть ли не с открытыми ртами уставились на Мортена, а он, выждав паузу, продолжил:
– Уж если длиннохвостые и будут мстить, то нам. А мы, как только добудем их шкуры, тут же покинем ваше стойбище. Но взамен с вас туша оленя за каждую шкуру. Нам мясо очень даже пригодится в походе.
Тут начались бурные обсуждения. С одной стороны оленеводы были очень даже не против, чтобы кто-то вместо них перестрелял надоевших хищников. Оленей в уплату услуги им жалко не было, смущала лишь возможность всё-таки стать объектом волчьей мести. Ведь если выжившие члены стаи пойдут по следу Вистинга и Эспина, он может повести их не за нашим удаляющимся от стойбища караваном, а обратно к оленеводам, раз уж сегодня мы собираемся ночевать в здешних ярангах.