Наследница огненных льдов
Шрифт:
Кажется, меня начала сотрясать крупная дрожь – это нервы, злость и обида дали о себе знать.
– Убийцы! – только и смогла произнести я, сжимая в кулаках край расстёгнутого кардигана. – Они погубили дядю Руди и его экипаж. Из-за какой-то рыбы, из-за каких-то фотографий…
– Увы, – протянул Эспин, – но нам будет невероятно трудно это доказать. Я не понимаю только одного. Почему Лундборг вообще не скрыл сам факт, что тело дяди Руди нашли возле Тюленьего острова? Он бы мог просто принять это к сведению и не сообщать тебе. Кого ему бояться? Тех немногих аборигенов, что видели тело, пока инспектор
– Нет, конечно, – согласился с ним Аструп. – Жители Песцового и Тюленьего острова самые везучие здесь – до них не доходили руки ни у одного губернатора. Живут, как жили их предки, и ничего не знают ни про Лундборга, ни про Флесмер, ни про Тромделагскую империю. Счастливые люди.
– Вот я и не понимаю, – продолжил рассуждать вслух Эспин, – почему Лундборг вообще разрешил нам с Шелой приехать сюда и поучаствовать в опознании? Ведь ему выгоднее всего поддержать версию Толбота о том, что дирижабль взорвался и все погибли.
– Так может, он боится, что после Рудольфа объявится кто-то ещё.
– Думаете, скоро аборигены Тюленьего острова найдут ещё пять замёрзших тел?
– Да нет, я всё надеюсь, что кто-нибудь из тех пятерых придёт к нам сам.
Я насторожилась. Уж не верит ли Аструп в оживших мертвецов? Нет, он совсем не это имел в виду.
– Вы полагаете, кто-то всё-таки сумел выжить? – осторожно спросила я, боясь спугнуть ответ, который очень хотела услышать.
– Я же собственными глазами видел все те запасы, что были на дирижабле, – стал объяснять свою позицию Аструп. – Бидоны с едой, тюки с меховой одеждой и обувью, нарты, палатки, котелки. Твой дядя на славу подготовился к экспедиции, я даже не ожидал такого от столичного жителя. Там ведь всё снаряжение было рассчитано на шестнадцать человек и четыре месяца пешего похода в случае чего. Так вот, все эти запасы улетели вместе с дирижаблем и всего шестью людьми. Смекаешь, к чему я веду?
– Им бы хватило еды на десять месяцев путешествия? – предположила я.
– На целую зимовку, если они не смогут найти путь к суше, – поддержал меня Аструп. – Вот потому я и говорю, рано ещё ставить в этой истории точку. И хоронить тех пятерых заранее тоже не надо.
Его слова словно подарили мне крылья. Выходит, три механика, журналист и физик ещё блуждают где-то во льдах, ночуют в прочной палатке, которой не страшны ветра и метели, греются у примусов, для которых у них имеется вдоволь топлива, едят овсяные галеты, тушёнку, консервированные овощи, мармелад с шоколадом и запивают это разбавленным сухим молоком, чаем или бульоном из сухих мясных кубиков. Да, эти пятеро имеют все шансы переждать ненастье и вернуться домой. Вот только почему тогда дядя Руди так быстро погиб? И почему он остался один на один со снежной стихией? Видимо, он шёл на поиски людских жилищ и помощи для тех, кто вывалился из дирижабля на лёд. И ему просто не повезло…
– Знаете, – не слишком-то воодушевлённо произнёс Эспин, – я бы не был так оптимистичен. Всё-таки с момента крушения прошло два месяца. За это время можно было бы хоть как-то дать о себе знать.
– Так откуда же нам знать, куда упал дирижабль? – возразил ему Аструп, – Что там творится севернее Тюленьего острова – науке об этом неизвестно. Твой дядя хотел выяснить, да уже не
В общем, предположений было слишком много, а ответов на непростые вопросы крайне мало. Остаётся только ждать, когда пароход доставит на остров тело дяди Руди. Как знать, может быть, оно сможет пролить свет на то, что же на самом деле случилось с экспедицией "Флесмера".
Глава 19
Когда по улице, где стоял дом Акселя Аструпа, потянулись холхуты с телегами, я всё поняла и рванула в сторону побережье быстрее тягловых животных. Эспин еле нагнал меня, чтобы призвать к спокойствию.
– Но ведь "Альфред Ульсен" вернулся, он уже на рейде, – убеждала я его, – сейчас начнётся разгрузка, иначе зачем холхуты идут по дороге к морю?
– Пусть идут, – убеждал меня Эспин, – Тебе незачем мёрзнуть на берегу. Когда всё будет готово, нас обязательно позовут.
– Но ведь губернатор…
– Губернатор ничего не успеет сделать с телом. Если тебе будет так спокойней, я сам отправлюсь к морю и всё проконтролирую. Хорошо? Не один "Альфред Ульсен" должен прибыть сегодня в Кваден. Шхуна нашей компании тоже на подходе. Скоро всё закончится, и дядя Рудольф вернётся домой.
Он говорил так убедительно, с таким знанием дела, что я вскоре сдалась. Да, Эспин лучше меня знает, что следует делать в порту с любым грузом, даже таким печальным, как наш.
Проводив взглядом вереницу пустых телег, Эспин умудрился запрыгнуть в последнюю из них прямо на ходу. Удивительно, но тянущий её холхут даже не сбавил шаг, будто и не заметил, что его ноша потяжелела.
Я вернулась в дом и успела раз десять пожалеть, что не уговорила Эспина взять меня с собой. Только Аксель Аструп смог отвлечь меня от хандры. Когда за окном повалили хлопья пушистого снега, он махнул на всё рукой и, взяв лопату, пошёл в огород, чтобы добыть картошку из-под подмёрзшей земли.
Я смогла быть полезной хозяину дома в его непростом деле, ведь картошку требовалось высушить, а иного места, чем деревянный пол отапливаемого дома, найти в такое ненастье было нельзя. Расстелив кусок брезента, мы с Брумом принялись перекатывать мелкие картофелины с мокрых боков на подсохшие, и на это у нас ушло чуть ли не полдня.
Когда все клубни были высушены, я и Аструп с лёгкостью набили ими два мешка, которые он тут же спустил в подпол. Вот тогда-то у меня появилось время, чтобы помучить Брума – после катания грязного картофеля он весь посерел.
– Тебя надо постирать, – вымывая землю из-под ногтей, заявила я.
– Нет! Руки прочь! Изверги! – заголосил хухморчик.
– Да ладно тебе, я же пошутила. Просто помоем тебя, почистим шёрстку.
– Я сам всё почищу.
Своё обещание он тут же исполнил: подошёл к крану, открутил обеими ручками вентиль, затем залез в раковину и встал под тоненькую струю. Какой же он страшненький, когда мокрый: шерсть склеилась, облепила всё тельце, и Брум стал весь такой тоненький. Хотя нет, брюшко всё же осталось.