Наследник чародея. Вот и кончилось лето. Книга вторая
Шрифт:
В марте 1918 года он вернулся на родину, обнаружил вместо дома развалины, а на местном кладбище один холмик с покосившимся крестом – общую могилу, в которой похоронили всех его родных разом.
Село запылало этой же ночью. Дома с хозпостройками стояли почти впритык друг к другу, поэтому практически всё село перестало существовать разом, в том числе и церковь с поповским домом, который занял председатель местного комбеда – комитета бедноты. Некоторые дома сгорели вместе с жителями – двери оказались подпёрты снаружи.
Кстати,
Село конечно же отстроилось, но дурная слава осталась до сих пор. Этому немало способствовало расположение вблизи села исправительно-трудовой колонии и колонии поселения, отбывающие наказание в которой работали на химзаводе на особо вредном производстве.
Иногда калюжинцы приезжали на Химик в клуб на дискотеку. Как правило, эти визиты заканчивались массовой дракой. Я в таких «мероприятиях» участия не принимал, Мишка с Андрюхой тоже. Кстати, стоило калюжинцам появиться на дискотеке, как наши цыгане куда-то сразу пропадали.
– Что нашли? – мелкий, который в кепочке, с мордой, напоминающей крысиную, подскочил ко мне, потянул мою сумку к себе. – Дай сюда!
Получалось, что драки не избежать. И вряд ли кто-нибудь из персонала полезет вмешиваться, разнимать.
Мишка перехватил ножницы поудобнее. Заводила насмешливо посмотрел на него, сплюнул, заметил:
– Не дури. У нас тоже кое-что имеется!
И продемонстрировал массивный кастет на четыре пальца.
– У меня дядя здесь начальник смены, - зачем-то заметил Андрюха.
– Так, пацаны, - сказал здоровый. – Выворачиваем карманы, сдаём копейку на нужды рейха.
Мелкий с крысиной мордой засмеялся.
И тут на меня накатило. Гнев жаркой волной рванулся из груди наружу. Я без размаха врезал крысёнышу по ребрам в грудину кулаком, пустив по каналам руки небольшой импульс силы. Мелкому хватило с избытком. Мой удар подбросил его, как тряпичную куклу. В груди у него хрустнуло. Он отлетел, ударился спиной об тюк и сполз вниз.
– Ша, заусенцы! – рявкнул я, выставляя правой рукой «вилку» из мизинца и указательного пальцев в сторону остальных калюжинцев. – Эту Стоять, бояться! Эту вилку весь Химик боится!
И выпустил в их сторону «ночной кошмар». В конце концов, волшебник я или кто?
Калюжинцы стояли кучно. Конструкт-заклинание накрыл их сразу всех разом, одновременно. Они присели. Второй мелкий, который стоял позади всех, схватился за лицо и жалобно заплакал, словно ребенок. Заводила выронил кастет, беспомощно охнул, упал на колени и ткнулся лбом в бетонный пол ангара. Я вот такой реакции от него совсем не ожидал. Цыганята-то оказались крепче!
Двое других тоже упали на колени и замерли, напоминая крестьян-просителей
– Выворачиваем карманы, - грозно скомандовал я и пошутил. – Сдаём копейки на нужды Красной Армии!
Все, кроме плачущего мелкого и лежащего без сознания, послушно вывернули карманы, вытаскивая из них небогатое содержимое. Заводила выпрямился, выложил на тюк передо мной всё, что у него было, низко поклонился и отошел назад, уступая место следующему. Следующий поступил точно так же – выложил всё из карманов, поклонился, отошел. Сзади икнул то ли Мишка, то ли Андрюха.
– Строиться в одну шеренгу! – снова скомандовал я. Калюжинцы выстроились в одну линию – опять все, кроме пострадавшего мелкого. Впрочем, тот уже открыл глаза и полулежал-полусидел на полу, потирая грудину и пытаясь определить свой месторасположение в пространстве и времени.
– Берите его! – снова скомандовал я, указывая на крысёныша. – И валите отсюда. И не дай бог я вас еще увижу…
– Химик для вас запретная зона! – крикнул им вслед Андрюха.
– Офигительно! – высказался Мишка. – Просто офигительно!
– Ты просто монстр, Антоха! – покачал головой Андрей, глядя на наши трофеи.
Нам достались в качестве трофеев шесть рублей мятыми рублевыми бумажками, горстка мелочи, кастет, три ножа-самоделки (кованый длинный нож-кинжал с красивой наборной рукоятью «made in Zona», нож из напильника и кованный нож размером чуть больше ладошки), три пачки сигарет («Космос» и две «Астры»), зажигалка, коробок спичек и колода самодельных фотографированных игральных карт с голыми женщинами.
Я ссыпал все трофеи к себе в сумку, кроме карт, которые успел ухватить Андрюха.
– Потом отдам!
Мишка иронически хмыкнул, огляделся по сторонам и сказал:
– А теперь валим отсюда! И бегом!
Ни Мишаня, ни я ему возражать не стали.
В «макулатурку» - бумажный цех – мы, разумеется, так и не попали. Мишка первым бегом, а мы следом за ним, добежали до остановки, прыгнули в подошедший автобус, отдышались.
– Выходим через одну! – сообщил Мишка.
– Зачем? Нам еще одну ехать!
– Пешком дойдём!
От остановки, где мы вышли, до поселка было километра два. Когда строили завод, предусмотрели и пешеходные дорожки. Даже высадили тополиную аллею вдоль дорожки. А кое-где даже поставили лавочки.
Мишка опустился на первую попавшуюся. Я сел рядом. Андрюха немного тормознулся – он был «занят» разглядыванием «трофейных» карт.
– Андрэ! – позвал Мишка. – Сядь, потом посмотришь. Никто их у тебя не отберет…
– Да кто вас знает, - чуть смутился Андрей, пряча карты и усаживаясь рядом.
– Так, мужики, - начал Мишка. – Про нынешнюю историю рот резко на замок и чтобы никому ни слова. Ясно?
– Поясни! – потребовал Андрей. Я промолчал. Меня такое развитие ситуации более, чем устраивало.