Наследник двух Корон
Шрифт:
Монеты не изменяли принципиально мою жизнь никак. Я не мог их тратить, не привлекая к себе внимания попутчиков. Только вот шведское серебро может удастся в расходах из забранной у Брюммера «кильской кассы» спрятать. Поэтому золотые для меня не деньги вовсе, а так, приятная тяжесть в карманах.
Не более того.
Так кто-то идет. Крамер! Вернулся. Скоро в значит в путь. Осмотр сворачиваем.
* * *
КОРОЛЕВСТВО ПРУССИЯ. ДАЛЬНЯЯ ПОМЕРАНИЯ. ГОРОД КЁСЛИН. ПОЧТОВАЯ СТАНЦИЯ. 13 января 1742
В Кёслин, к нашему приятному удивлению, мы въехали часа за полтора до заката. Раньше мы подъезжали к будущему ночлегу с первой звездой. Но то ли дни стали длиннее, то ли сменные лошади, усилившие наши упряжки на Бельгарде были резвы, но на почтовую станцию Кёслина мы ввалились ещё при ярком солнце.
Это радовало, пока Корф пристраивал лошадей, а Берхгольц, отжавший-таки у меня половину «гольштинской кассы», искал нам ночлег, я мог спокойно почитать при свете дня. Я так привык к бесконечному потоку информации в той моей жизни, что меня уже просто разрывает от невозможности посмотреть новости, послушать в любой момент музыку или пообщаться с интересным мне человеком. Последний раз радость товарищеского общения я смог себе позволить в Петкуне. Там как раз остановился ехавший в Бранденбургский университет родственник хозяев — Фридрих Вильгельм фон дер Остен. Он был на восемь лет меня старше, и уже успел поучиться в Кёнигсберге, а теперь постигающий философию во Франкфурте-на-Одере. Мы быстро сошлись на почве интереса к наукам. Мне стоило большого труда не перебивать Фридриха, смущая его своими познаниями. Но, мои умения, как медика, он оценил. То, что Брюммер ожил после моих процедур произвело на Фридриха впечатление, и он даже расспросил меня про Университет в Киле. Я интересовался Кёнигсбергским университетом. Остен горел тягой к знаниям, а я разделял его устремления. Мы расстались почти друзьями, во всяком случае, я обещал написать ему во Франкфурт, «как только окажусь в Киле». Думаю, из Петербурга я тоже успею это сделать.
Всегда приятно видеть человека, думающего о прогрессе и о пользе. Да, сейчас верны не странам, а коронам. Но мне же это даже на руку! Жаль, что из-за Брюммера я таких перспективных молодых людей в дороге больше не встретил. Сижу вот в припочтовом кабаке и слышу, что люди думают совсем не о смысле Бытия. Впрочем, это я ворчу по-стариковски. Не то время и место. Не до возвышенного тут. Это — Дорога.
Вот я, например, о чем мечтаю? Вот прямо сейчас? Отнюдь, не о славе, не о величии, не о России, и вообще ни о чем. Я мечтаю просто доехать в конце концов. Собравшиеся здесь тоже пока всеми мыслями и стремлениями в своей дороге — ехать, устроиться на ночь, перекусить, выпить пару кружек местного пива. Даже на местных доступных девиц сил хватает не у всех и не всегда.
Просто дорога. Просто почтовая станция. Просто таверна. Просто…
Жизнь наша проста и неприхотлива. Так похожа на Дорогу.
День за днём.
Книги здесь тяжелы, но есть брошюрки и печатные листки, которые здесь вместо привычных мне журналов и газет. Ну, хоть что-то.
Газет Священной Римской Империи сейчас немало, и они пока вещают свободно, но, при этом, привычных мне по XXI-му веку политических скандалов я в них не заметил. Журналисты критикуют власть, но всегда осторожны с «оскорблением величеств». Даже чужих. Можно сказать, что соседний государь дурак, а что, если свой обидится? Может же и голову снести. За что? Найдёт! Как там в булгаковском «Иване Васильевиче»? «Не позволю про царя такие песни петь! Распустились тут без меня!» Так и здесь примерно.
Стою у почтовой стойки, перебираю выложенные издания. Я здесь не в Гольштинии — на дом мне газеты не приносят. Но на каждой почтовой станции есть такой вот «журнальный киоск». Немецкие газеты наполняли местечковые новости, запоздалые вести с идущей в Силезии и Богемии войны. Полюбившейся мне лейпцигской «Neue Zeitung von gelehrten Sachen» («Новой газеты о научных предметах») в раскладе нет. Зато нашлась, невесть каким ветром занесённая, «The Scots Magazine» от 4 января. И меня заинтересовала эта газета. Шотландцы писали о России!
Краткое изложение государственных дел в начале 1742 года у островитян выглядело так:
«Итальянский
В целом итальянец прав, но куда мы сейчас без немцев? На всю страну половина университета! Да и та, смех и горе, а не университет.
«Князь Гессен-Гомбургский…»
Что это ещё за высокородный хлыщ? Даже не слышал о таком. Впрочем, я мало кого помню из этого века. Уж точно не имена немецких князей на русской службе.
«Гренадеры, общим числом 141, которые поспособствовали восхождению принцессы Елизаветы Петровны на российский престол, были назначены сопровождать ее всюду и число их увеличилось до 300. Рядовые теперь имеют ранг лейтенантов, капралы — капитанов, сержанты — майоров, а те шестеро, что первыми откликнулись на ее призыв, — подполковников. Прапорщик произведён в бригадные генералы, два подпоручика — в генерал-майоров, а лейтенант в генерал-лейтенанта. Князь Гессенский назначен капитан-лейтенантом, и ее величество сама получит ранг капитана, для чего она уже приказала подготовить себе гренадерскую фуражку и соответствующий наряд».
Кажется, эти «триста спартанцев» назывались Лейб-Компания. А может я путаю.
Читаю. Шепчу проклятия.
Блин, ну, что за язык! Вроде и по английский написано, а столько нахожу новых неправильных глаголов! Шотландцы — что с них взять!
Интересно, насколько изложенное хоть приблизительно соответствует реальности? Откровенно сомневаюсь. «Репортёр» вряд ли имел доступ к реальным раскладам, скорее опирался на слухи, щедро сдобрив их своими домыслами.
«Императрица в первый раз направилась в Сенат 26 декабря и в своей изысканной речи объявила, что „коли правление Петра Великого было эпохой процветания и славы Российской империи, она намерена возродить и то, и другое, через неизменное соблюдение принципов и правил этого монарха“. Произошла смена постов в военном министерстве, возглавил которое князь Долгоруков, также его членами стали герцог Гессен-Гомбургский, маршал Ласси и генерал Кейт.»
Так, всё же надо этих немцев запоминать. В Петербурге мимо них мне не пройти. Поначалу лучше с ними хотя бы не ссориться.
«Суд сейчас готовится к допросу графов Остермана и Миниха. Их обвиняют „в сподвижничестве княгине Мекленбургской на ее пути к российскому трону; и не только в том, что они исключили ее императорское величество из числа наследников, но также и заперли ее в монастыре под предлогом того, что её присутствие угрожает покою государства“. Граф Остерман также обвиняется в сокрытии завещания императрицы Екатерины… Граф Миних, которого к этому времени уже несколько раз допрашивали, также перекладывает всю вину на Остермана.»
Чушь, наверняка. Можно подумать, что этот «журнашлюх» присутствовал на допросах в Тайной канцелярии. Но, написано довольно бойко. Видно, что писавший, возможно даже лично, знаком с местными узилищами.
Остерман мне не интересен, хотя в честь чего он, «завещавшему» мне бумаги де Брилли выписал охранную грамоту, узнать хочется. А вот Миних… Он же инженер. Помню я его из истории. Потом будет у нас в ссылке на Урале. Его бы к делу пристроить. Но как? Елизавета на него зла, а мне сейчас с ней не резон ссориться…