Наследник огня и пепла. Том IХ
Шрифт:
В конюшне ко мне подошёл хозяин двора. Я едва сдержал вспышку раздражения — захотелось послать его. Он и так уже получил месячный заработок подмастерья Караэна за один вечер. Если ещё что-то хочет продать…
— Ваш путь через Орлиное Гнездо, сеньор? — спросил он. Теперь держался с достоинством, но гораздо уважительнее. Определил во мне главного. Хотя кого я обманываю — гербы на людях, цвет моих волос, Сперат, как ходячая достопримечательность… Он точно знал, кто я, но не заикнулся. Умен. И, похоже, грамотен.
Я кивнул.
— Да. Завтра
Он помрачнел.
— А мне брешут, что у Большого Забера он. Зверь опасный. Но и у нас в округе, скажу я вам… гложет.
Он протянул мне кувшин вина. Сперат забрал его. Хозяин посмотрел на меня из-под лобья:
— Я вот что скажу, милсдарь. Когда орлы — я про этих волосатых горцев — приходят с гор, они забирают всё. И молоко, и людей. Говорят — «по праву», мол, предки договорились. А мои вот предки — испокон веков пашут, платят налоги. И вот приходит хмырь в козьих мехах, а я ему ещё и дичь отдать должен? И дочь? А что — бывало.
Он боялся, поэтому торопился. И болтал лишнее. Значит, дичь тут водится. Интересно.
Мужик продолжил, уже другим тоном, будто только начал:
— Раньше тут три хутора было. Один — вон за холмом. Его сожгли. Не ночью, не разбойники. Просто пришли, обвинили в «водопользовании без разрешения» — и огонь. Эти же, бородатые. Я знал того парня. Он ручей хотел запрудить. Поля орошать, мельницу, может, поставить. Теперь — ни плоти, ни плотины. А на юг — хутор Бродских. Там мужик отказался дочку за горского выскочку отдать. Нашли потом его. С ястребиным пером в горле. Так что, выходит, живём теперь под горскими? А житья под ними нет. Что там у вас, в Караэне, думают?
Я тяжело вздохнул. Долгобороды всё ещё держали Орлиное Гнездо в осаде, насколько мне было известно. Местные феодалы ослабли. На набеги с гор никто не обращал внимания — грабили ведь чужих. Притязания долгобородов предпочитали не замечать — с хирдом драться не хотелось никому.
— Так это что, сеньор? Караэн теперь только на свои ткани и латы глядит?
Я спокойно смотрел ему в глаза. Сперат напрягся, готовясь ударом прервать дерзость. Мужик сдулся.
— Ну, да ладно. Надо, значит, ходоков в Палату слать. Может, и возьмёт нас Караэн под руку. Есть же у нас город. Верно мыслю?
Он с надеждой посмотрел на меня. Я продолжал изображать мебель. Он злобно фыркнул и попытался вырвать кувшин из рук Сперата. Тот спокойно подождал, пока тот безуспешно подёргается, пытаясь, и только потом с ленцой разжал пальцы.
Хозяин развернулся и вышел прочь.
Я повернулся к Коровке — и наткнулся на взгляд Волока.
— Я не даю необдуманных обещаний, — сказал я своему. — Потому и ничего не ответил. Но, думаю, нам стоит заехать и к горцам, и к долгобородам. Поговорить. А потом уже думать.
Волок кивнул и снова принялся чистить Коровиэля. Тот довольно щурился, как толстый, избалованный кот.
Утро было ясным. Ветер с гор приносил запах мокрой травы и, внезапно, — древесной
Мы ехали по узкой дороге, петлявшей между холмами. Позади оставались утопленные в брюкве поля, впереди же холмы становились всё круче, обнажая скальные выступы. Горы нависали, как молчаливые великаны, скрывшие лица в туманах. Через пару часов быстрого движения мы вынырнули из-за валуна — и нагнали передний разъезд. Он остановился: впереди показалось Орлиное Гнездо.
Плоская вершина каменного утёса, словно срезанная рукой древнего великана. В детстве Магн верил, что его и вправду построили великаны, но теперь я знал: природа и нужда умеют творить чудеса и без мифов.
Замок и крохотный городок на вершине скалы казались призрачными — отсюда, снизу, они были лишь тёмным наростом на сером утёсе, далеким и почти недостижимым. Тонкая лента дороги вилась по склону, будто змея — крутая, узкая, едва различимая. Верхом по ней никто не поднимался: слишком опасно. Всё необходимое доставляли на подъёмниках.
— Внизу, у подножия, раньше был рынок, — сказал Сперат, оборачиваясь к остальным. — И подъемники. Такие, большие деревянные платформы.
Теперь от них не осталось и следа — всё дерево разобрали осаждающие.
Я кивнул. Мы с Сператом были здесь раньше.
Подъехав ближе, мы разглядели осадный лагерь долгобородов: приземистые укрытия, словно вырезанные из самой скалы. Настоящие доты, сложенные из грубо отесанных каменных блоков. Ни знамён. Ни дыма. Ни костров. Всё скрыто, всё укрыто. Основательные, молчаливые, словно сама гора. Я уже успел забыть об этих их чертах, насмотревшись на демонстративные хирды, которыми они хвастались в мирное время.
Говорили, что ещё до осады они вырезали всех, кто жил у подножия скалы. Вышли из-под земли, как тени, убили — и исчезли. А потом прислали короткое письмо, без угроз и бахвальства:
«Верни нам наше или умри».
Что именно они считали своим — никто точно не знал. Может быть, сам утёс. В городе решили, что речь идёт о каком-то артефакте, скрытом в его глубинах. Или о прахе пращура. Я же склонялся к более прозаичному: им были нужны долины — плодородные, удобные, укрытые. А Орлиное Гнездо всего лишь контролировало их. Хотя, с долгобородами нельзя быть уверенным никогда.
Я посмотрел вверх на вершину. Ни огонька, ни дыма.
Экономят дрова? Или просто не осталось, что варить?
Я вспомнил потайной ход внутри утёса, начинающийся у Красного Волока. Нашли ли они его? Смогли ли добраться до выхода?
— Магн, — тихо сказал Сперат. — Ты всё ещё думаешь, что это просто стычка между горцами и равнинниками?
Возможно, я и вправду говорил такое вслух, в Караэне. Ложь трудно вспомнить — она не цепляется за душу.
— Нет, — ответил я наконец. — Похоже на старую войну, которая просто ждала удобного часа, чтобы начаться снова.