Наследник огня и пепла. Том IХ
Шрифт:
— Сеньор Магн, — проговорил он, поднявшись. — Благодарю, что нашли время. Мне казалось, что вас это дело заинтересует.
— Я слышал, ты нашёл убийцу?
— Да, — он чуть склонил голову. — Случайно. Услышал разговор в трактире. Он сам проболтался. Я передал слова сеньору Хаусту, но, увы… его отпустили. Может, сеньор Хауст позарился на его золото?
Говорил он так искренне, так уверенно — что почти хотелось извиниться перед ним за доставленные неудобства. Я даже посмотрел на Хаустa, ожидая оправданий, гнева, возмущения. Его лицо выражало
Я молча кивнул Сперату. Тот вытянул из ножен Кинжал. Протянул его рукоятью вперёд. Я на секунду застыл, чувствуя себя так, будто хочу порезать хорошего человека. Хауст перехватил Кинжал.
— Сеньор, это излишне, — сказал узник, не теряя самообладания. — Я же добровольно пришёл. Я помог.
— Конечно, — сказал Хауст. — Просто обычная мера. Такие теперь правила.
Он ещё не окончил фразу, а уже быстрым движением вонзил кинжал в плечо человека. Тот взвыл. Не от боли — от того, как вырывалась из него правда.
— Я! Это я! Я убил её! — закричал он, захлёбываясь. — Я не хотел, не знал, что она будет там… я… думал, что это шутка! Шутка! Я просто толкнул её! Только толкнул!
Слова вылетали из него, как искры из костра. Он корчился, прижимая плечо, кровь стекала по руке, но Хауст не отводил взгляда.
— Он подставил случайного человека, — выдохнул я. — Нарочно?
— Хотел — чтобы был виновный. Люди меньше задают вопросов, когда знают виновника, — ответил Хауст и, наконец, выдернул клинок.
Мужчина обмяк, тяжело дыша. В камере снова стало тихо. Только капала кровь.
— Этого человека мы забираем с собой, — сказал я.
Хауст вскинулся:
— Согласно правилам, его должны судить.
— Осудите заочно. Я свидетель, что он признался на испытании Кинжалом.
— Судья должен назначить наказание.
— Он назначит смерть, — сказав это, я развернулся и пошёл прочь. Волок едва успел шагнуть в сторону. Сперат последовал за мной — за узником придут наши слуги.
— Магн! Сеньор, — сначала вопреки этикету окликнул меня Хауст, но спохватившись и попытался смазать неподобающее отношение вежливостью. — Вы оставили Кинжал.
Я остановился. Сперат, урча как тигр, попытался прижаться к стене, чтобы освободить мне поле обзора. У него получилось наполовину. Я долго смотрел на Хаустa, протягивающего Сперату кинжал рукоятью вперёд.
— Я отдаю его во временное пользование твоей комиссии, — ответил я.
Хауст кивнул. Его лицо было каменным. Но я видел, как он сжал пальцы у бедра. Не радовался. Просто принимал, что теперь у него есть надёжный инструмент. Сперат отстегнул ножны и уронил их на пол. Возможно — случайно. Мы развернулись и покинули это неприятное место.
Глава 16
Чужие беды
Адель не встретила меня на лестнице поместья, когда мы загнали разгорячённых лошадей во двор. Я бросил вожжи Волоку — он единственный, кто
— Где моя жена?! — спросил я служанку, тащившую куда-то поднос с сервизом из отвинского стекла. Эта дура взвизгнула и уронила поднос. Я успел подхватить его у самой земли. Кубки и тарелки громко звякнули, но, кажется, ничего не разбилось. Служанка замолкла и рухнула в обморок. Её поймал Сперат. Я даже не шелохнулся — стеклотара потянет дукатов на шестьдесят, а служанке платят… сколько? Один-два дуката в год?
На крик примчалась экономка, выхватила у меня поднос. Пришлось повторить вопрос.
— В Большой гостиной, сеньор, — ответила она.
Я вошёл. Двери были рядом.
Большая гостиная изменилась. Возвышение с троном было занавешено плотной белой тканью с тонкой красной вязью растительных узоров. Варварская роскошь была заменена на лёгкое изящество Королевства Фрей. Теперь зал больше напоминал банкетную палату: длинные столы, белые скатерти, свет. Адель сидела на высоком стуле перед занавешенным троном Итвис, со свитком в руках и отдавала указания служанкам. Словно установила новый трон.
— Я уеду завтра, — сказал я с порога. — На охоту. Ядовитый вепрь. В городе ходят слухи, будто он потравил половину полей к западу от Орлиного Гнезда и задрал всех овец во всей долине. Ну и пару сотен человек, куда ж без этого. В контадо прячут хлеб, надеясь на скачок цен. Фанго утверждает, что в слухах есть правда. Один пастушок пострадал — лежит в лихорадке. Надо убить тварь, чтобы пресечь панику. Отдай распоряжения — проверь, что нужно на неделю для двадцати всадников и столько же слуг. Поедем налегке, без телег. Все — верхом. Заставь конюхов осмотреть копыта у всех лошадей и…
Адель встала со стула. Медленно. Без резких движений. Она не посмотрела на меня, когда заговорила:
— Это недостойно.
— Что? — я растерялся.
— Всё это, — она обвела рукой зал, своё платье. — Вы, мой муж, глава великого рода. А ведёте себя как межевой: охота, грязь, копыта… К тому же завтра у нас гости. Я уже пригласила их.
Я потёр лоб.
— Надо было сказать раньше.
— Вас трудно застать. Вокула, Фанго, охота, комиссии, тренировки со Сператом. У вас есть время для всех, кроме меня. Вы со мной только тогда, когда нужно кого-то принимать. Вам жена нужна лишь как мебель, которую можно выставить перед гостями?
Служанки и слуги, ещё недавно суетившиеся вокруг, исчезли, будто все они владели магией иллюзий не хуже Джевала. Я сел на ближайший стул.
— Простите, Адель, но я вас не понимаю. Что вы от меня хотите?
— Хочу, чтобы вы хотя бы делали вид, что я вам интересна. Мы не выезжаем вместе. Ни одной ярмарки с тех пор, как вернулись в Караэн. Ни подарков. Вы приходите поздно, уходите рано. Даже с Вокулой я говорю чаще, чем с вами!
— Это ведь хорошо? Он часто говорит умные вещи, — попытался я смягчить тон.