Наследники по прямой.Трилогия
Шрифт:
Группа зашуршала тетрадками, с шумом, всегда сопровождающим любую перемену картины на уроке. Только Гурьев не сделал даже попытки шевельнуться.
– Гурьев, – Ирина постаралась, чтобы её приподнятые брови как можно яснее продемонстрировали недоумение и неудовольствие. – А где ваша тетрадь?
По тому, как замерла группа, как обрушилась тишина, задавив все звуки в классе, Ирина поняла, что совершила чтото ужасное. Какуюто чудовищную, непоправимую ошибку. Но отступать – сейчас, на первом же уроке?! Ни за что!
Гурьев, поняв, в каком
– У меня нет тетради, Ирина Павловна, – Гурьев поднялся. – Извините, пожалуйста. Разрешите, я просто так послушаю?
– Нет, – твёрдо ответила Ирина, пытаясь смотреть ему на лоб, а не в глаза. Какой лоб, пронеслось у неё в голове. Какой ужас, что я делаю такое?! О чём это я?! – Если у вас нет тетради, прошу вас выйти и впредь ко мне на урок без тетради не являться.
Ирина ожидала чего угодно – крика, возмущённых воплей, даже оскорблений. Но только не вот такой улыбки. Такая вот улыбка, подумала Ирина. Что же такое я натворила?!. Это продолжалось не дольше секунды, и улыбка – всё равно улыбка, это же надо, подумать только! – сделалась вполне дежурной. Ктото из девочек, вскочив, протянул ему тетрадь, но Гурьев отверг помощь отстраняющеуспокаивающим жестом. И, не говоря больше ни слова, кивнул и спокойно направился к двери.
– Ирина Павловна, – плотная, коротко стриженая девушка по имени Зина, староста группы, с грохотом выскочила изза парты, едва лишь дверь за Гурьевым тихо защёлкнулась. – Вы зачем так, Ирина Павловна?! Это же Гур! Он же…
– Он никогда ничего не пишет, – громко и ворчливо сказали с «камчатки». – У него голова, как дом советов. Ну, вы и учудили, Ирина Павловна!
– Сядь ты, Зинка, – услышала Ирина другой голос, на этот раз со стороны окна. – Гур сам разберётся.
Всё было както не так. Не в ту сторону. Неправильно. Нет, ни о каком нарушении дисциплины и речи не шло. Группа вела себя необычайно, удивительно спокойно. Просто Ирина мгновенно ощутила стену между собой и ребятами. Стена эта была пока в некотором смысле прозрачной, но явно могла стать бесповоротно непроницаемой от одногоединственного слова. Этого… молодого человека, которого она… выгнала? Нет. Он сам ушёл. Решил, что так будет верно, и ушёл. Ирина поняла, что нечаянно – нечаянно ли? – нарушила какойто неписаный школьный закон и что ей это нарушение простили только условно. До тех пор, пока этот самый Гур не поставит в этой истории точку.
Атмосфера на уроке сделалась хуже любой громкой обструкции. Группа, кажется, даже не задумавшись ни на мгновение, целиком и полностью встала на сторону «изгнанника».
Звонок прозвенел, как трубный глас избавления. Не помня себя, Ирина, из последних сил сдерживая слёзы, выскочила из кабинета и помчалась в учительскую. Там, забившись в угол у подоконника высокого, в четыре перекрестия, окна, выходившего во внутренний двор, Ирина трясущимися руками достала журнал учебных планов и попыталась сделать вид, что ужасно увлечена внесением записей. На подсевшую рядом пожилую заведующую учебной частью – ох, какой же предмет она ведёт? Ах, да. Математику, – Ирина даже не посмотрела.
– Что случилось, Ирина Павловна? – участливо спросила завуч. – На вас лица нет. Вы же в девятой «А» вели, разве нет?
Ирина кивнула, продолжая писать в журнале. И вдруг, бросив карандаш, посмотрела на коллегу:
– Я, кажется… Я Гурьева выгнала, – выпалила Ирина.
Она уже предполагала, что реакция на её заявление будет достаточно резкой. Но – не такой.
– Гурьева?!? – завуч, кажется, даже слегка отодвинулась вместе со стулом.
Ирина быстробыстро закивала и уткнулась носом в платок.
– Не может быть, – завуч смотрела на Ирину так, словно перед ней сидела не молоденькая учительница литературы, а некая неведомая науке зверушка. – Гурьева?! Что произошло? Рассказывайте, рассказывайте!
– У него тетрадки не было, я… – Ирина поняла, что оправдания не имеют смысла, и умолкла на полуслове.
– А вас что, разве не предупредил Иван Корнеевич? – удивилась завуч.
– О чём?! – Ирине даже плакать расхотелось.
– Это же Гурьев, – завуч покачала головой и вдруг улыбнулась. – Голубушка, это последний человек в нашей школе, с которым следует ссориться, тем более – по таким пустякам. А может, и не только в школе, – добавила она задумчиво. И доверительно наклонилась к Ирине. – Не переживайте, Ирина Павловна. Гур… Гурьев, я думаю, всё понял правильно.
– Что?! – ещё больше изумилась Ирина.
– Что вы погорячились. Яков никогда не пишет на уроках, только контрольные работы и сочинения. Это удивительный юноша, у вас ещё будет возможность в этом удостовериться.
– Вы хотите сказать?!
– Потрясающая, феноменальная память. Любую прочитанную книгу воспроизводит наизусть с любого места с точностью до запятой. Никогда не забывает ни одного слова из сказанного при нём. Никакая стенография не требуется.
– Как?!?
– Если бы ктонибудь мог вразумительно на этот вопрос ответить, – завуч покачала головой и вздохнула. – Я бы сама в жизни не поверила, если бы не имела возможность наблюдать всё своими собственными глазами на протяжении многих лет. И знаете, голубушка, – ведь не просто механически помнит. А… Удивительно. Удивительно!
– Как такое возможно?! – потрясённо прошептала Ирина. – Неужели?!
– Удивительный, просто удивительный молодой человек. Ну, и кроме этого… Одним словом, погорячились вы, дорогуша. Ну, ничего. Всё образуется.