Наследники по прямой.Трилогия

Давыдов Вадим

– Откуда ты знаешь, что вовремя, – Городецкий усмехнулся. – И что может быть вовремя в России?!

– Сохрани мои вещи, – словно не услышав этого стона, Гурьев протянул Варягу квитанцию камеры хранения на Рязанском вокзале. – Там книги, коечто личное. Револьвер отца. Никто ничего не знает, сэнсэй научил меня не оставлять никаких следов. И ещё – вот это.

Гурьев вложил в ладонь Городецкого сорокавосьмилучевую звезду ордена Святой Екатерины:

– Это орден Государыни Императрицы, который Её Величество подарила маме в семнадцатом, перед самым Своим арестом. Не хочу тащить это с собой неведомо куда. Пусть у тебя пока

полежит.

– Ты, – выдохнул Городецкий, осторожно принимая драгоценный знак. – Ты. Да что ж ты за человек?! Вся ваша семейка… Откуда вы только взялись?!

– Мы такие же русские, как и ты, – Гурьев в упор посмотрел на него. – Совершенно такие же. Только другие, но это нормально.

– Как мы свяжемся? – Городецкий уже совершенно овладел собой, вопросы звучали отрывисто, поделовому.

– Напишешь мне до востребования в Харбин или Токио. А там, дальше – увидим.

– Я найду твоё кольцо.

– Я сам его найду.

– Ладно. Пересидишь пока у Бати, я завтра придумаю, как отправить тебя без эксцессов. В Харбин, значит?

– Варяг, я сам.

– Это не совет и не просьба. Это приказ, – Городецкий зло ощерился. – Пока ещё я старший по званию. А там, дальше – действительно, увидим. А теперь расскажи, что я увижу там, – он указал подбородком в сторону пожара. – Надо же мне подготовиться.

– Ты увидишь то, что и я хотел бы увидеть, – произнёс Гурьев. – Обугленные головёшки – всё, что осталось от тех, кто приказал убить мою мать изза побрякушки.

– А если там оказались те, кто в этом не виноват?

– Значит, такова их карма, – пожал плечами Гурьев. – Только это чепуха. Все виноваты во всём. Советую тебе запомнить это, Варяг.

– Я запомню.

Москва. Май 1928

Газета «Вечерняя Москва», раздел «Криминальная хроника и происшествия» (фрагмент)

Москва, 18 мая. Вчера столица была потрясена известием о страшном пожаре, происшедшем в здании на Садово Самотечной улице, известном как «Коричневый дом», где проживал известный американский предприниматель и промышленник А. Гаммер и его многочисленные домочадцы. По свидетельству очевидцев, пожар вспыхнул в то время, когда в доме находились гости и из окон лилась весёлая музыка. Казалось, ничто не предвещало ужасной трагедии. Как нам рассказал пожелавший остаться неизвестным сотрудник криминальной милиции столицы, зрелище и запах обгорелых человеческих останков по всему дому, выгоревшему совершено дотла, заставило ужаснуться даже видавших виды агентов уголовного розыска, прибывших на место происшествия. Как утверждает этот же источник, никто из жителей и гостей Коричневого дома не сумел выбраться из огня, и под горящими развалинами сейчас ведётся поиск хотя бы каких нибудь улик, способных пролить свет на тайну этой ужасной трагедии. «…»

Газета «Правда», первая полоса (фрагмент)

Москва, 18 мая. Центральный Комитет В.К.П.(б.) и В.Ц.И.К. С.С.С.Р. с прискорбием извещают о скоропостижной кончине после тяжёлой непродолжительной болезни выдающегося деятеля международного рабочего и коммунистического движения А.И.Микояна… Похороны А.И.Микояна по просьбе родственников состоятся

без церемонии прощания с телом. После кремации урна с прахом А.И. Микояна будет захоронена в стенах Московского Кремля. «…»

Сталиноморск. Декабрь 1940

Утром, проводив Городецких, Гурьев отвёз Дашу в школу. С ноября он уже ездил на ЗиСе – сам за рулём. На парадной лестнице наткнулись на Завадскую, которая, увидев лицо девушки, смерила Гурьева с ног до головы испепеляющим взглядом. Едва он распрощался с Дашей, заведующая вцепилась ему в рукав:

– Голубчик, Яков Кириллович, да что же это такое! Я же вас просила! Я всё понимаю, но…

– Оо, – Гурьев умоляюще воздел руки к небу. – Ну почему все мысли – сразу о дефлорации?!

– Послушайте, вы, – покраснев до корней волос, прошипела Завадская. – Вы соображаете, что произносите?!

– А что?! – удивился Гурьев. – Сначала – христианское ханжество, потом – советское?! Разорю. Не потерплю.

– Что происходит? – жалобно проговорила Завадская. – Я должна знать!

– Нет, – прищурился Гурьев, и Завадская поняла, что спорить бесполезно, – впрочем, как обычно. – Никто не должен знать, Анна Ивановна. То, что происходит, настолько важно, что никто не должен ничего знать до конца и понимать до конца. Пока это, наконец, не произойдёт.

– Тогда отправляйтесь в шестой «Б», – велела заведующая, и Гурьев, на этот раз и в самом деле удивившись, посмотрел на неё. – Серафима Матвеевна опять болеет, только что Гликерия Васильевна у меня была, в совершенной панике – они сейчас всю школу с ног на голову поставят. Это же шестой «Б»! Идите сейчас же!

– Слушаюсь и повинуюсь, – Гурьев, сложив ладони у груди, поклонился Завадской в пояс.

Он вошёл в класс, и дети стихли мгновенно. Коекто разочарованно вздохнул – кончилась вольница, Гур явился. Он сел за стол, раскрыл журнал, улыбнулся:

– Какую же тему мы исследуем, друзья мои? Щербаков, доложите, – Гурьев знал по именам и фамилиям всех детей, даже первоклашек, и ко всем обращался на «Вы», – заслужить у Гура приятельское «ты» было делом чести, доблести и геройства, предметом вожделенной зависти и мечтой каждого.

– Однокоренные слова, Яков Кириллович, – с места сообщил мальчик. На случай короткого ответа – одно, два предложения – Гурьев разрешал «не подскакивать», и это тоже было хорошо известно. – По русскому…

– Скучно, да? – посочувствовал Гурьев. – Ничего, мы сейчас это враз поправим. Кто знает, как раньше назывался город Сталиноморск? Вижу лес рук.

Дети заулыбались, поднялись сначала пять, потом шесть, потом ещё две или три руки.

– Пашутина, – милостиво кивнул Гурьев.

– Сурожск.

– Сурожск, – подтвердил Гурьев. – Верно, спасибо. Сурожск, или, как произносили тогда, Сурожеск. Это хорошо, что вы знаете историю. История – очень, очень важное дело. Особенно – история Родины, малой родины. Это вы молодцы. Пашутина, напишите, пожалуйста, слово «Сурожск» на доске – прописными буквами и так, чтобы между знаками оставалось место ещё для одной буквы. Отлично. Спасибо. А кто может сказать, какой корень в слове «Сурожск» можно увидеть? Или, может быть, даже несколько?