Насмешливый лик Смерти
Шрифт:
– Это вполне понятно.
– Внушительный, правда? Я пошла к ней, чтобы спросить, что ей нужно. Увидев меня, она буквально побежала. Я почувствовала себя прямо-таки гарпией. Я крикнула, чтобы она не боялась, но она припустилась еще быстрее. Шляпка слетела у нее с головы, но она даже не остановилась, чтобы ее подобрать. Вот как она у меня оказалась.
– Вы не попытались ее догнать?
– А как я могла? У меня в руках был огромный букет. Таксист увидел, что она мчится за ним, и дал задний ход. В любом случае я не имела права ее останавливать.
– Вы никогда ее раньше не видели?
–
– Вы сообщали в полицию?
– Миссис Синглтон запретила. Я хотела справиться у Дениз, но миссис Синглтон и этого не позволила.
– Вам знакома изготовительница шляпки?
– Я о ней слышала. У нее магазин на набережной, рядом с отелем.
– Здесь? В Арройо-Бич?
– Конечно. Вы полагаете, она может что-то сообщить о мисс Чэмпион?
– Вполне вероятно. Почему вы сами не повидались с Дениз? Неужели вы так боитесь миссис Синглтон?
– Нет.
– Девушка помолчала.
– Я боялась того, что могу узнать. Теперь уже не боюсь. Дело в том, что Чарльз скрылся с женщиной.
– Она заставила себя продолжить: - Я боялась, что девушка окажется одной из его... любовниц.
– Похоже, его мать разделяла ваши опасения. Для этого есть конкретные основания?
– Трудно сказать. Она знает о нем так много, что даже себе в этом не признается.
– Суровый приговор.
– Но справедливый. Эти до-фрейдовские женщины знают все, но не позволяют себе об этом даже думать, не то что говорить. Они забаррикадированы сами от себя. Это слова отца. Он преподает философию в Брауне.
– А что из себя представляет женщина, с которой убежал Чарльз?
– Высокая блондинка, очень красивая. Это все, что я о ней могу сказать. Их видели вместе в баре отеля в ночь его исчезновения. Служитель паркинга успел заметить, как они отъезжали в машине Чарльза.
– Это вовсе не значит, что он с ней убежал. Просто захотел подбросить до дома случайную знакомую.
– Нет. Они все лето жили вместе. У Чарльза есть летний домик в горах, и эта женщина появлялась там каждый уик-энд.
– Откуда вам это известно?
– Я разговаривала с другом Чарльза, который живет в том же каньоне. Орас Уайлдинг, художник, может, вы о нем слышали. Он был со мной не очень-то откровенен, но все-таки сказал, что видел у Чарльза женщину. Может, вам с ним поговорить? Все-таки вы мужчина.
Я вытащил записную книжку.
– Адрес?
– Скай-Рут, 2712. Телефона у Ораса нет. Он еще сказал, что она красивая.
Я повернулся взглянуть на Сильвию и увидел, что девушка плачет. Сидит тихо, сложив руки на коленках, а по щекам бегут слезы.
– Я никогда не плачу!
– сердито сказала она. А потом совсем уже не сердито: - Я хотела бы быть такой же красивой, как она. Такой же блондинкой.
Мне она казалась очень красивой и такой нежной, что страшно дотронуться. За ее мягким силуэтом светился Арройо-Бич. Между неоновой лентой автострады и прошитой бисером огней набережной, как гигантский воздушный шар, высился сверкающий купол огромного отеля. Над ним, словно детский воздушный шарик, поднималась луна, таща за собой по воде серебряную
– Если вы так хотите быть блондинкой, - сказал я, - почему бы вам не покраситься?
– Это ничего не даст. Он даже не заметит.
– Вы влюблены в Чарли.
– Ну, конечно же.
– Как будто всякая нормальная девушка должна обязательно влюбиться в Чарли. Я ждал, что она продолжит, и она действительно продолжила: - С первого взгляда. Вернувшись после войны в Гарвард, он провел у нас в Провиденс уик-энд. И я в него влюбилась, а он в меня нет. Я была тогда совсем девчонкой. Но он много со мной возился.
– Она доверительно понизила голос.
– Читал мне Эмили Дикинсон. Говорил, что хочет стать поэтом. А я вообразила, что Эмили - это я, и в колледже все ждала, что вот Чарльз приедет и женится на мне. Конечно, он и не подумал. Я видела его несколько раз. Однажды мы с ним позавтракали в Бостоне. Он был со мной страшно мил, и только. Потом он уехал домой, и я больше о нем не слышала. Прошлой весной, окончив колледж, я решила поехать на Запад и повидаться с ним. Как раз в это время миссис Синглтон искала компаньонку, и отец предложил ей меня. Я надеялась, что, находясь с Чарльзом в одном доме, сумею влюбить его в себя. Миссис Синглтон ничего против не имела. Раз уж Чарльза все равно нужно женить, она предпочла бы невестку, с которой легко управляться.
Я заглянул ей в лицо и понял, что она абсолютно искренна.
– Вы странная девушка, Сильвия. Неужели вы обсуждали это с миссис Синглтон?
– Мне не пришлось. Она оставляла нас вдвоем при всяком удобном случае. Так что нетрудно было догадаться. Отец считает, что главное достоинство женщины - умение видеть то, что творится у нее под носом. А если она говорит правду о том, что видит, - это уже верх совершенства.
– Беру свои слова назад. Вы не странная. Вы исключительная девушка.
– Думаю, что да. Но Чарльз так не думал. Он даже почти не бывал дома, так что мне не представлялось ни малейшей возможности соблазнить его своей близостью. Большую часть времени он проводил в своем домике в горах или в разъездах по штату. Я еще не знала про женщину, но, мне кажется, она давала ему то, чего он отчаянно хотел. Он хотел независимости от матери и ее денег, хотел жить собственной жизнью. Видите ли, миссис Синглтон всегда распоряжалась всеми деньгами, даже до смерти супруга. Он был типичным мужем богатой женщины в старом понимании: яхтсменом, игроком в поло, мальчиком на побегушках у собственной жены. Чарльз имел другие представления. Он считал, что отец и весь его класс оторваны от реальности. Что они должны спасать свои души, спустившись на дно и начав жизнь с нуля.
– А он сам?
– Спасал ли свою душу? Пытался. Это оказалось тяжелее, чем он думал. Например, нынешним летом он работал сборщиком помидоров в долине. Мать предлагала ему должность управляющего на ранчо, но Чарльз отказался. Конечно, долго он не выдержал, подрался с распорядителем и потерял место, если это можно назвать местом. Миссис Синглтон чуть не умерла, когда он явился домой с синим раздутым лицом. Я тоже чуть не умерла. Но Чарльз был даже доволен.
– Когда это случилось?
– В июле. Через несколько недель после моего приезда. В середине июля.