Настоящие, или У страсти на поводу
Шрифт:
Задержала дыхание и мазнула лезвием по ладони, рассекая кожу, шипя от боли.
Кровь к крови, сила к силе.
Жизнь за жизнь.
С раной на руке я смогла отпустить жизнь из своего тела. Всего каплю, но это только начало.
Так важно сейчас не спешить. Стоит мне лишь немного усилить нажим и его сердце просто не выдержит переизбытка энергии, а сосуды и капилляры разорвёт.
Я заставила себя не торопиться. Но как же это всё-таки трудно. Сила рвалась и клубилась внутри меня, стремясь как можно быстрее покинуть
Ты мой!
Ритм его сердца восстанавливался. Но Леонард еще так слаб и не стабилен, что эти изменения едва заметны, но я почувствовала и не смогла сдержать ликующей улыбки.
Смогла! Получилось!
Живи… только живи.
То, что я творила, было опасно и безумно. И мне это всё было известно еще тогда, когда запускала процесс. Нельзя отдавать свою энергию, пытаясь спасти жизнь другого. Ведь остановить этот поток потом почти невозможно. Сложно сказать нет, когда сила льется из тебя к другому, а возможности перекрыть уже не остаётся.
Лишь опытные искрящие могут себе это позволить.
Опытные, но не я.
Но мне всё равно не страшно.
Я не боялась смерти. Лишь бы Леонард жил!
Любовь? Не знаю. Безумие? Возможно!
Чем сильнее билось его сердце, тем слабее стучало моё.
Рана затягивалась. Я знала, что моих сил не хватит, чтобы затянуть её полностью, но это не важно. Тут Керит и он завершит начатое, позовёт помощь.
Перед глазами уже начали вспыхивать круги, тело дрожало от перенапряжения, а во рту всё пересохло.
Остановиться я не могла, даже если бы захотела. Всё зашло слишком далеко.
Живи…
А в ответ чужой крик в голове:
Не смей!
И нас оторвало друг от друга, расшвыривая в разные стороны.
Огонь был повсюду. Жаркое, безумное пламя, медленно сжирающее его внутренности и высасывающее по капле жизнь из тела.
Наверное, именно так чувствует себя куропатка на вертеле, если она может что-то чувствовать.
Круг за кругом. Бесконечно.
Умирать не страшно. И почти не больно. Если только чуть-чуть, потому что боль в груди сводит с ума.
Может это уже Бездна? Такое своеобразное наказание за все грехи, в которых так и не раскаялся и не попросил прощения у Великих?
Зря старались, каяться мужчина не собирался. А вот побороться может быть.
Стоило так подумать, как тут же пришёл холод.
Крохотные колкие иголочки инея, которые быстро таяли, орошая душу живительной влагой. Но инея и снега с каждой секундой становилось всё больше, что градус жара в груди постепенно снижался.
И было в этой холодности что-то неуловимо знакомое и такое родное.
Айола… Как глоток ледяной воды на обожжённую душу.
Его маленькая и хрупкая жена. Личное сокровище. Именно её присутствие Леонард сейчас ощутил.
«Не отпущу».
«Ты
Жар уже почти исчез, а вот давление на грудную клетку усилилось. Холод становился всё сильнее, сковывая сердце, уже по-настоящему.
Слишком много всего, слишком всё гладко.
Леонард сам не понял, когда возникла тревога. Но интуиция кричала о том, что что-то пошло не так.
Айола отдавала ему слишком много энергии и сил. Он не знал как, но понимал, что её слишком много. Да, его тело радостно поглощало предложенную жизненную силу. Но поток был слишком мощный и неконтролируемый.
«Живи…»
Её голос был почти не слышен, так слаба казалась Айола.
«Не смей!»
Рык вырвался из самого сердца. И Леонард попытался отгородиться от жены, поставить щиты, сделать хоть что-то. Надо было остановить это самоубийство.
Но они слишком слабы. Оба. И прервать это не могли.
«Остановись! Не надо! Не надо этой жертвы, Айола! Не смей!»
А следом осознание самого страшного и невероятного.
«Я не смогу без тебя!»
И вдруг всё закончилось. Слишком резко и странно.
Его накрыла темнота. Бездушная, безликая, которой невозможно было сопротивляться.
Леонард Торнтон пришел в себя на вторые сутки после покушения.
Незнакомая комната, скудно обставленная и безликая. Высокий потолок, небольшие светильники и аромат лекарств, от которых свербело в носу.
И родная сестра, которая, сложив руки на груди и прищурившись, смотрела на него.
— Очнулся?
— Ты здесь? — прохрипел Лео едва слышно и сморщился от боли в затылке.
Странно, болеть должна грудь (рана у сердца ныла), а по факту голова раскалывалась сильнее.
— А где мне еще быть? Мой брат чуть не погиб от рук ревнивой любовницы. Кстати, это стало самым сенсационным событием последних лет. Поздравляю, ты в центре скандала.
— Сарказм тебе не к лицу. Она мне не любовница, — ответил он и попытался приподняться. — И как тебя Дерек отпустил?
— Он тут.
Встать не получилось. Боль в груди, которая до этого просто ныла, резко прострелила всё тело, сковывая напряженные мышцы.
— Бездна…
— Лежи и не двигайся. Ранение в грудь, — сообщила Селина, даже не дернувшись, чтобы ему помочь, — опасное и почти смертельное. Не будь Айолы рядом, всё могло бы сложиться иначе.
— Айола? Где она?
Молодая женщина прикусила губу и отвернулась, пряча взгляд.
— Селина, где моя жена?
Армель не могла в неё выстрелить. Этого не было, он бы почувствовал. Нет, Леонард точно знал, что потом эта ненормальная застрелилась, но жену не тронула. Ведь это страшная смерть — оставить Айолу жить и оплакивать мужа.
— Здесь. Она здесь. В Академии. Вас доставили сюда прямо из парка. Скажи спасибо, что рядом оказался королевский лекарь. Именно он услышал крики Керита и пришел на помощь, успев разорвать связь.