Настоящие, или У страсти на поводу
Шрифт:
— Какой-то всемирный заговор, — пробормотала в ответ. — Такие интриги.
— И интриганки. Ты позволишь им победить? Позволишь разрушить нашу жизнь?
— А чего хочешь ты? — вдруг спросила я, заглядывая в глаза, пытаясь найти за этим холодным взглядом хоть каплю настоящих эмоций.
— Есть, пить, тебя и спать. Причем именно в такой последовательности.
— И всё? — несколько разочаровано протянула в ответ.
— А чего хочешь ты?
— Снова уходишь от ответа,
Тяжело вздохнул, покачал головой, но всё-таки ответил:
— Я хочу быть с тобой. Всегда. Хочу просыпаться и засыпать с тобой рядом. Узнавать, как прошел твой день, видеть улыбку на лице и знать, что ты счастлива со мной. Хочу, чтобы ты выполняла мои просьбы и просила сама. Хочу, чтобы доверяла мне.
Ни одного признания, ни романтического словечка и заверения в любви, но этого почему-то хватило, чтобы я успокоилась.
— Я не вернусь в особняк твоих родителей.
— Снимем дом в столице, поживём в нём, пока наш не будет готов.
— А что будет потом?
— Мы переедем в наш новый дом, — усмехнулся он и я, не сдержавшись, мягко хлопнула его по руке.
— Я не про это. Что будет с нами?
Леонард тяжело вздохнул, подаваясь вперёд и ласково касаясь моего лица.
— Потом я сделаю всё для того, чтобы ты была счастлива. Лишь об одном прошу, не обманывай меня, не лги и не нарушай своих обещаний.
— Хорошо. Знаешь, — я запнулась, но всё-таки продолжила, — мне казалось, что я легко смогу пережить всех твоих любовниц. Но ошиблась. Не хочу тебя ни с кем делить. Не хочу и не буду.
И мой ответ его более чем устроил.
— Всё в твоих руках, Айола. И я тебе об этом уже говорил. А теперь пойдем. Уже становится прохладно. Нам пора. У меня недалеко снята комната в гостинице, там и переночуем.
До выхода из парка нам оставалось чуть более ста метров, когда в голове неожиданно взревела охранка, предупреждая об опасности. Почти сразу раздался чей-то полный злобы и ненависти крик, а следом звук выстрела.
— Что?.. — только и успела ахнуть я, когда Леонард внезапно застыл и стал медленно заваливаться на бок.
— Мой! Он всегда будет только мой! — с жуткой улыбкой на губах и бессмысленным взглядом заявила Армель, едва стоя на ногах — растрёпанная и страшная — потом прижала пистолет к собственному виску. — Сама смерть повенчала нас!
И выстрелила второй раз.
Алое пятно растекалось по груди, окрашивая в жуткий красный цвет белоснежную рубашку, серый жакет, галстук и перебираясь на пиджак.
Я с ужасом смотрела и ничего не могла сделать.
Ступор и страх.
И застывший вокруг нас мир.
— Госпожа! Госпожа!
Керит упал на колени перед Леонардом,
— Очнитесь же!
Очнуться? Разве я сплю?
Ох, как же мне хотелось, чтобы это был всего лишь сон, страшный кошмар, от которого я бы проснулась в холодном липком поту среди ночи, с бешено стучащим сердцем и потянулась к мужу, ища у него тепла и успокоения. Точно зная, что Леонард жив, что он рядом со мной.
— Он истекает кровью! Сделайте же что-нибудь!
Но что я могу? Всего лишь артефактор. Лекарь-недоучка, что с головной болью с трудом справляется, а тут огнестрельная рана.
Но Керит прав. Крови слишком много. Она везде и всюду. Лишь лицо на фоне этих ярких красок непривычно бледное и жуткое, как восковая маска.
Мне страшно, так страшно, что хочется выть и кричать, упасть на колени и рвать на себе волосы от отчаянья и ужаса.
Вернись ко мне, Лео. Вернись и не оставляй меня одну!
— Графиня Элкиз!
Этот крик конюха привёл меня в чувство. Я вздрогнула и перевела на него взгляд.
— Спасите его. Спасите! Вы же можете! Вы же искрящая!
Да, искрящая.
И кажется, впервые я знала, что надо делать и как быть.
Да простят меня Боги, но дать ему умереть, я не могла.
Нет необходимости пытаться вспомнить уроки по знахарству и лечению. То, что я собиралась сейчас сделать — магия иного порядка и толка.
Мне совсем не страшно. Наоборот, я чувствовала уверенность в том, что всё делаю правильно. Как надо.
— Убери руки, — глухо велела я и сама накрыла рану ладонями, чувствуя, как тёплая кровь орошает их красными каплями.
Платок можно выбросить, он уже весь мокрый и толку от него никакого. Но я продолжила прижимать его к груди, призывая искру в последний раз.
Она пришла сразу. Словно давно ждала меня, серебрилась на пальцах и пускала разряды в кожу. Давая поддержку и уверенность в то, что у нас всё получится.
Вдох…
Застывшее на мгновение сердце у меня в груди и под руками…
Выдох…
Как много крови вокруг и как пусто тело подо мной.
Снова вдох…
И я задержала дыхание, пытаясь сосредоточиться, раствориться в нём.
Пульс слишком слабый и тонкая нить чужой жизни в моих руках трепыхалась, будто крылья бабочки.
Не отпущу!
— Керит, дай мне нож! — велела я едва слышно, пугаясь звука собственного голоса. Таким чужим и незнакомым он был. — Быстро!
Слава Богам, он не задавал лишних вопросов, и я тут же ощутила шероховатую рукоятку у себя на ладони.