Наука, философия и религия в раннем пифагореизме
Шрифт:
Непредвзятое рассмотрение античной традиции приводит нас совсем к другим выводам. В пифагорейской философии V в. нельзя не заметить живого интереса именно к естественнонаучным вопросам — в этом плане существенных различий между ионийцами и пифагорейцами нет. Ничуть не меньше, а скорее даже больше, чем ионийцы, пифагорейцы занимались физиологией, анатомией, эмбриологией, ботаникой. Развитие, а нередко и возникновение этих дисциплин не в последнюю очередь обязано тому обстоятельству, что в конце VI в. — первой половине V в. большинство известных нам пифагорейских ученых и философов занимались медициной или по крайней мере писали на медицинские темы. В свою очередь, многие южноиталийские врачи были близки к пифагорейской школе. В русле врачебной практики и рождался интерес к тому, что могло способствовать излечению больных, — строению и функционированию человеческого организма, лекарственным растениям, диете и т.д.
Насколько глубоко были укоренены занятия медициной в пифагорейской среде, показывает следующий перечень.
1. Демокед из Кротона. Геродот говорит о нем как об известнейшем враче своего времени (III,125 ff). Написал врачебную книгу, о которой упоминает Плиний. [825]
2.
825
Вельман, впрочем, сомневался в ее подлинности (Wellmann ?. Demokedes, RE 5 [1905] 132).
826
Pohlenz. Op.dt, 81, 116. Гермипп был автором книги «О знаменитых врачах» (FGH III,52).
827
Sigerist. Op.cit, 111 ?. 45; Kudlien F. Uberlegungen zu einer Sozialgeschichte des fruhgriechischen Arztes und seines Berufs, Hermes 114 (1986) 135. Кудлин полагает, однако, что Каллифонт мог действительно происходить из аристократической семьи книдских Асклепиадов, в которой занятие медициной было наследственным. Ср.: Michler. Op.cit, 146 IF.
3. Алкмеон из Кротона, самый известный из пифагорейских врачей. Автор первого медицинского сочинения, содержание которого нам известно.
4. Иккос из Тарента. Врач, занимался гимнастикой и диететикой (25 А 2). Возможно, был автором первой книги по диететике как основе подготовки атлетов. [828]
5. Менестор из Сибариса. Его ботанические сочинения были связаны и с медицинской проблематикой (32 А 7).
6. Акрон из Агригента, современник Эмпедокла. Врач, автор книги «О диете здоровых» (DK I, 283.5), что очень близко по тематике к пифагорейской медицине. Аристоксен упоминает его среди пифагорейцев (fr. 22).
828
Juthner. Op.cit, 8 f.
7. Ксенон, отец Акрона, известный врач (D.L. VIII,65). Возможно, идентичен с пифагорейцем Ксеноном из Локр (DK I, 477.4).
8. Гиппон из Метапонта. Натурфилософ, автор двух сочинений по естествознанию и медицине (38 А 11).
Занятия медициной не прерывались в пифагорейской школе и далее. Найденные в конце XIX в. выдержки из «Истории медицины» Менона неожиданно показали, что Филолай рассматривал в своей книге и медицинские вопросы (44 А 27-28). Едва ли он был практикующим врачом, но сам интерес Филолая к эмпирическим проблемам, которые, казалось бы, так от него далеки, очень показателен. Из пифагорейцев IV в., писавших на медицинские темы, можно упомянуть еще Ликона (DK 57) и Андрокида (DK I, 465 not.). На этом фоне интерес Алкмеона, Менестора или Гиппона к физиологии, анатомии и ботанике кажется вполне естественным. Нет никакой необходимости выделять их в какую-то особую группу «около-пифагорейцев» на том основании, что они не занимались математикой или ничего не говорили о числе. В конце концов мы знаем гораздо меньше пифагорейских математиков этого времени, чем врачей.
Показательно, что список пифагорейцев, писавших на медицинские темы, а также медиков, так или иначе близких к этой школе, охватывает практически всех известных нам италийских и сицилийских врачей конца VI-первой половины V в. [829] Таким образом, италийская медицина этого времени оказывается если и не идентичной медицине пифагорейской, то по крайней мере связанной с ней тесными узами. Правда, Вельман выделял еще сицилийскую школу (Эмпедокл и его последователи), которую он отличал от италийской, [830] но членение это в античной традиции подтверждения не находит и широкого признания не получило. [831] Вообще применительно к италийской, да и ко всей греческой медицине того времени нельзя говорить о «школе» в смысле совокупности обязательных и всеми разделяемых доктрин, как это было, например, в школах методиков и эмпириков. [832] Лаже в трактатах, приписываемых книдской или косской школе, есть немало несовместимых друг с другом положений, объясняющихся не в последнюю очередь историческим развитием каждой из них. Если мы наблюдаем здесь большее единство методов и доктрин, чем среди врачей Южной Италии, то объясняется оно не большей жесткостью доктринальной основы, а тем обстоятельством, что эти школы находились в соседних полисах, а их члены были связаны между собой не только профессиональными, но и семейными узами. [833] Италийские же врачи были разбросаны по многим городам (Кротон, Метапонт, Тарент, Акрагант и др.) и не принадлежали к единой врачебной корпорации. Нет поэтому ничего удивительного в том, что некоторые из них считали центром сознательной жизни человека мозг (Алкмеон), а другие — сердце (Эмпедокл).
829
Единственным исключением был Павсаний, о жизни и взглядах которого мы знаем очень мало. Но его дружба с Эмпедоклом (31 А 1, 3), близким к пифагорейцам, говорит о том,
830
Wellmann ?. Fragmentsammlung der griechischen Arzte. Bd I. Berlin 190?.
831
Гален упоминал о трех ведущих «кругах» врачей этого времени: италийском, косском и книдском (De meth. med. 1,3). См.: Pohlenz. Op.cit, 117; Longgrig. Op.cit, 151; Michler. Op.cit, 142 ff.
832
Michler. Op.cit, 144 ff.
833
См.: Smith W. D. Galen on Coans versus Cnidians, BHM47 (1973) 569-585; Kudlien F. Bemerkungen zu W. D. Smith's These uber die Knidische Arzteschule, R. Joly, ed. Corpus Hippocraticum IV. Mons 1977, 95-103.
Математические или музыкальные учения пифагорейцев демонстрируют в своем развитии гораздо большее единство, чем их естественнонаучные и натурфилософские взгляды, что вытекает из самой природы этих областей знания. По сравнению с математикой медицина (и тем более натурфилософия) не только предоставляет гораздо больше пространства для конкуренции взаимоисключающих гипотез, но и обладает гораздо меньшими возможностями для устранения ошибочных теорий. И все же, несмотря на многие частные отличия, нельзя не увидеть, например, что учение Эмпедокла опирается как на пифагорейскую диететику, так и на анатомические исследования Алкмеона. Характерные для всей италийской медицины черты, которые заметны уже у первых пифагорейских медиков, Демокеда и Алкмеона, повторяются затем в разных сочетаниях у других западногреческих врачей. Эти черты позволяют видеть в италийской медицине не просто конгломерат разнообразных методов и учений, а некое единство в многообразии, столь присущее развивающемуся знанию, — в отличие от прямолинейных схем, в которые его нередко стремятся втиснуть.
О первом из известных нам кротонских врачей Каллифонте сведений очень мало. Происходил ли он (вопреки свидетельству Гермиппа) из семьи книдских Асклепиадов, решить едва ли возможно, тем более что о его врачебной деятельности мы ничего не знаем. Гермипп говорит, что Каллифонт был учеником Пифагора, но умер раньше его (fr. 22 = 19 А 2). Если Каллифонт был старше Пифагора, то их отношения едва ли укладывались в схему «учитель-ученик». И все же сообщение Гермиппа подтверждает ту близость кротонских и — шире — италийских врачей к пифагорейским кругам, которая прослеживается в биографиях многих из них. Разумеется, близость эту не следует понимать лишь в доктринальном плане. Многие врачи, занимавшие видное место в обществе и нередко происходившие из аристократических семейств, [834] могли быть членами пифагорейских гетерий, как на то указывает судьба сына Каллифонта, Демокеда.
834
Kudlien. Uberlegungen, 130 ff.
Демокед перенял занятие отца и еще в молодом возрасте стал знаменитым на всю Грецию врачом. За высокую плату он был приглашен сначала в Эгину, а затем к Поликрату на Самос, где после убийства Поликрата попал в плен к персам (Hdt. 111,125 ff). По возвращении в Кротон он женился на дочери пифагорейца Милона (Hdt. 111,137) и вошел таким образом в число пифагорейских ???????. Во время мятежа Килона он был одним из тех, кто выступал против свержения ??????? ???????? (Iam. VP 257). После победы килоновцев Демокед «с эфебами», обвиненные в попытке установить тиранию, были вынуждены бежать в Платею, где Демокед был вскоре убит в битве с отрядом килоновцев (Iam. VP 261). Подробности этой истории, восходящие к Аполлонию Тианскому, могут показаться малодостоверными, но это едва ли ставит под сомнение факт участия Демокеда в политической борьбе на стороне консервативно настроенных пифагорейцев. [835]
835
Ср.: Michler. Op.cit, 150 f.
У Геродота, повествующего о не менее бурных годах молодости Демокеда, сохранился ряд сведений, которые позволяют заметить в его медицинской практике черты, характерные для всей последующей пифагорейской медицины. Когда персидский царь Дарий, вывихнув ногу, призвал к себе египетских лекарей, то они ничем не смогли ему помочь. После их безуспешных попыток вправить вывих, к царю был приведен греческий пленник Демокед, который вместо грубых средств египтян применил свои мягкие снадобья (???? ???? ?? ?????? ????????) и вскоре вылечил Дария. За это он получил богатые дары и стал одним из близких к царю людей, особенно после того, как излечил царицу Атоссу от опухоли груди (III, 134). [836] Жизнь при дворе его, впрочем, не радовала, и в конце концов он нашел способ бежать из Персии и вернуться в Кротон.
836
Историки медицины видят в этой болезни скорее мастит, чем рак груди (Grmek. Op.cit, 351, 438 ?. 28), из чего можно заключить, что метод Демокеда и в этом случае был терапевтическим, а не хирургическим.
Судя по сохранившимся свидетельствам, пифагорейские врачи и позже избегали сильнодействующих средств и хирургического вмешательства, которые, например, книдская школа применяла гораздо чаще. В основе пифагорейской медицины лежали: 1) диететика, определявшая характер и дозировку пищи и учившая правильному чередованию работы и отдыха; 2) гимнастика, поддерживавшая бодрость тела; 3) музыка, в целительную силу которой пифагорейцы твердо верили. Об этом мы читаем в пассаже из сочинения Аристоксена, сохранившемся у Ямвлиха: