Наука побеждать. Авантюра
Шрифт:
– Я постараюсь, - буркнул он, мрачнея на глазах.
– В тебе-то я не сомневаюсь, - вздохнул я, - а вот с солдатами как быть?
– Я покосился на своих гренадер, занимавших третий стол.
– От их вашбродей у любого уши заломит.
– Только здесь, - сказал Фрезэр.
– В Пруссии нас попросту никто не поймёт.
Так и ехал наш странный кортеж до самой прусской границы. В связи с начавшейся войной, она была перекрыта с обеих сторон. Всюду сновали патрули и пикеты наших и прусских улан и гусар. В приграничной полосе мы наткнулись на такой, к счастью, наш. Уланы на легконогих конях быстро догнали нас, взяли
– Не время сейчас на отдых ездить, - сказал командир разъезда - ротмистр с лихо торчащими усами.
– Тем паче, к немцам. Они предали нас, да и, говорят, сейчас в Пруссии скверно относятся к нашему брату, русскому.
Так он отреагировал на объяснения Ахромеева.
– Господин офицер, - ответил тот, тоном настоящего аристократа, которому весьма надоедают всякие тупоумные военные с их глупыми войнами, - я езжу в Тильзит с самого детства. Три поколения графов Ахромеевых ездят в этот город ранней весной. Тамошний климат изрядно помогает нашему здоровью.
Ротмистр бросил на Ахромеева неприязненный взгляд. К нему подъехал один из улан и громко, так чтобы слышали и мы, сказал:
– А может они шпионы немецкие?! Надо бы в расположение доставить.
– Ротмистр, - махнул офицеру Ахромеев, - на пару слов.
– Денег не возьму, - отрезал тот, - время военное.
Слишком уж нарочито прозвучали его слова, будто не Ахромееву он говорил, а своим людям. Однако с Ахромеевым отъехал на два десятка шагов, чтобы не было слышно ничего. Дал ли ему Ахромеев денег или же бумагой отделался, не знаю, главное, когда они вернулись, ротмистр махнул своим людям. Те, не смотря на явное недовольство, подчинились приказу.
В дальнейшем путь наш до самого Ортельсбурга прошёл вполне спокойно.
(выдержка из "Истории замков Тевтонского ордена в Пруссии и Восточной Европе")
Ортельсбург, иначе Щитно, один из древнейших замков, основанных Орденом Девы Марии Тевтонской в Пруссии. Однако с самого начала он пользовался скверной репутацией. Во-первых: выстроен Ортельсбург был на месте замка литовского князя в середине XIII века. Князь этот по имени Кейстут числился в Литве (в те времена эта территория называлась Жмудь) чернокнижником и колдуном, а замок его настоящим прибежищем зла и мрака. Этот факт не смутил крестоносцев, они провели в замке ряд экзорцизмов и успокоились на этом. Во-вторых: хозяевами его стали жестокие рыцари ордена по фамилии де Леве. Род их по традиции отправлял одного сына в рыцарский орден, отдавая предпочтение Деве Марии Тевтонской. Славились рыцари этого рода своей жестокостью к врагам и особенно небывалой алчностью. В подвалах замка Ортельсбург часто томились польские рыцари, захваченные крестоносцами, в ожидании выкупа. Если же такового не было, то их казнили крайне жестоко, предварительно подвергая страшным мучениям.
Это продолжалось вплоть до 1408 г. Комтур Ортельсбурга Зигфрид де Леве покончил с собой после непродолжительного плена у одного из польских рыцарей. До того он Зигфрид де Леве захватил дочь этого рыцаря и замучил её до смерти, после чего поступил сходным образом и с самим рыцарем. Де Леве был захвачен польскими рыцарями, однако вместо того, чтобы замучить его или казнить, рыцари отпускают его. По всей видимости, у де
До самого замка мы не добрались. Мы уже видели его башни, в зрительные трубы можно было разглядеть людей, шагающих по стенам. Стоит ли говорить, что все они были в серых мундирах. А раз мы видели их, то и они могли видеть нас. Думаю, зрительные трубы имелись и у наших врагов.
– Проникнуть за стены замка можно только одним способом, - сказал Ахромеев.
– Подождать очередных торговцев трупами, и, прикончив их, забрать одежду.
– Не пройдёт, Ахромеев, - покачал головой я.
– Кто из нас говорит по-немецки более-менее бегло? Я, вы, кто ещё?
– Я, - сказал Фрезэр, - но хотел бы заметить, - добавил он, - что мы говорим на литературном немецком. Кто из нас знает здешний диалект простонародья?
– Толково, - сказал Ахромеев.
– Вернёмся в Вильно, напишу на вас, Фрезэр, рапорт графу Черкасову. Такие люди нам нужны.
– Не воруйте у меня людей, Ахромеев, - бросил ему я.
– И без того хорошего офицера не сыскать.
– А хорошего чиновника в нашу канцелярию тем более, - парировал тот.
– Но это всё потом. Сейчас надо придумать, как проникнуть в замок.
– В таких замках были секретные ходы за стены, - сообщил нам Кмит, - через них делали вылазки во время осады и уходили, если замку грозило взятие.
– Были, - согласился Ахромеев.
– Вот только в поисках выхода из него мы можем провести несколько месяцев и ничего не найти.
– Сил на прорыв у нас не хватит, - вздохнул я.
– Остаётся только занять позицию и подождать некоторое время. Не могут же они безвылазно сидеть в замке. Кто-то же ходит в деревню за провизией.
– Предлагаешь захватить этих людей?
– поинтересовался Ахромеев.
– Не выйдет. Гарнизон внутри не настолько велик, чтобы новые люди не бросались тут же в глаза.
– Как бы то ни было, - сказал я, - сидя здесь и смотря на замок, мы ничего не получим. Время вечернее, надо устраиваться лагерем.
Мы разбили лагерь на приличном расстоянии от Ортельсбурга, отъехав на полверсты от того места, откуда следили за ним. Проведя несколько суток в наблюдениях за крепостью, мы пришли к выводу, что для нас она совершенно неприступна.
– Трупы они покупают в деревне, - сказал Ахромеев, - той же, что и еду. Ездят туда дважды в неделю со своими телегами для провианта и тел. Крестьян ближе двух вёрст к замку не подпускают. Вокруг него постоянно курсируют конные пикеты, весьма грубо заворачивающие заблудившихся.
Заблудившимися были Фрезэр с Ахромеевым. Они, переодевшись в рубахи и порты, купленные в деревне - не той, куда ездили серые, для чего пришлось проделать изрядный путь - изображали подгулявших крестьян, искавших, куда это без них уехал свадебный поезд. Их перехватили всадники в серых мундирах и кепи, вооружены они были карабинами и саблями. В не самых приличных выражениях они объяснили "гулякам", где они видели их свадебный поезд, всех крестьян и их двоих, в частности, и куда им следует идти. До рукоприкладства не опустились, хоть и грозились плетьми. Фрезэр с Ахромеевым поспешили последовать их совету, пока дело не дошло до батогов.