Навлекая беду
Шрифт:
— Теперь повод есть.
— Я засадил одну девчонку, но вы представляете себе количество, о котором идет речь? Только по Филадельфии семьдесят пять тысяч «прогульщиков». И пятьдесят из них обвиняются в убийстве.
— Что еще за «прогульщики»? — спросила Бенни. — О чем вы?
— Ну… По большей части всякие бродяги. Плохие ребята, расконвоированные на время работы или отпущенные под залог. И не вернувшиеся после этого. Они объявлены в розыск по решению суда. А этого Кевина Саторно посадили даже не за убийство, а за нападение. В подобной ситуации он — никто. Ко всему прочему, он еще
«Никто?»
Энн замутило. Она знала, что Кевин начал отбывать наказание в какой-то тюрьме в Лос-Анджелесе, а затем тоже потеряла его след. Ей хотелось оставить прошлое позади. Впрочем, теперь оно перестало быть прошлым.
— Так что же делает ваш отдел, чтобы найти Саторно, если тот сбежал? — добивалась Бенни. — Совершенно ясно, что он собирался убить Энн. Именно убить. Тогда даже не было попытки ограбления и ничто не указывало на изнасилование.
— Отдел не может действовать на том основании, что он, возможно, сбежал, мисс Росато. Нам не по карману такая роскошь. Мы не располагаем достаточным количеством людей. На весь центр города у нас сорок полицейских: на шестой район — двадцать, и на девятый — еще двадцать. Все, что они могут, — следить за порядком во время праздников. Поэтому-то мы никого не оставили на месте преступления. Я не могу отправить их на поиски парня, который, может, еще сидит в тюрьме. — Детектив опять немного помолчал. — Вам ничего не известно о недавних контактах между Саторно и убитой?
— Нет.
Бенни повернулась влево:
— А вам, девушки? Каррир? Динунцио?
Энн наклонилась ниже, и Мэл опять напрягся. Ему не хотелось вниз, к пятну в прихожей. Энн успела заметить Джуди. Та была в своем любимом комбинезоне, новой желтой футболке и лимонного цвета бандане. Джуди покачала головой.
— Нет. К сожалению. До сегодняшнего дня, пока вы мне не рассказали, я о Саторно ничего не знала.
Неожиданно раздался всхлип пополам с икотой, и разговор прервался. Звук был настолько страстным, что казался почти неприличным. Бенни тут же повернулась, а следом за ней и Джуди. Справа — там должна была стоять Мэри — донесся еще один всхлип. Энн не удержалась и перевесилась через перила. От увиденного у нее перехватило горло.
На диване в горестной позе лежала хрупкая фигурка. Мэри рыдала. Она закрыла лицо ладонями, ее худые плечи ходили ходуном. Волосы пришли в беспорядок, а шорты цвета хаки и белая майка смялись.
— Тихо, Мэри, тихо — успокаивала ее Джуди; она подошла и обхватила подругу рукой. — Они поймают этого парня, вот увидишь.
— Я… я не могу об этом думать! — пролепетала Мэри сквозь рыдания; щеки и шея у нее пошли пятнами. — Я просто не… не могу поверить в то, что это произошло! Это так ужасно… Ее убили… Как ее убили…
Энн смотрела на происходящее, удивляясь как им, так и себе.
«Мэри Динунцио, которая меня толком и не знает, плачет. Да, у меня есть все основания чувствовать себя куском дерьма».
Бенни подошла к Мэри и в знак ободрения положила руку ей на плечо.
— Мэри, может нам отвезти тебя обратно в офис?
— Все хорошо. Со мной все хорошо.
Всхлипы стали затихать. Лицо стало спокойнее, в нем уже не было боли. Мэри прижала ладони
— Тут везде кровь. Ее кровь!
— Понимаю, понимаю, — приговаривала Джуди и гладила ее по спине. — Хочешь подождать на улице? Почему бы тебе не подождать нас на улице?
Бенни коротко взглянула на детективов.
— Вы не могли бы оставить нас на несколько минут? — спросила она.
— Само собой, — ответили полицейские в унисон, явно испытывая благодарность.
Открылась входная дверь, на ковре гостиной опять возник квадрат света, и послышался уличный шум. Детективы вышли на крыльцо, оставив дверь приоткрытой. В следующую секунду Энн почувствовала запах сигаретного дыма. Она подошла поближе к краю и опять увидела Мэри.
— Я говорю… Бенни, ты видишь? — Мэри вытянула маленькую руку в сторону прихожей; Энн заметила дрожь в ее пальцах. — Там везде кровь. А мы стоим здесь, будто это очередное дело или что-то там еще. Но речь идет об Энн! — От волнения голос у нее стал тоньше. — Энн Мерфи убита! Не очередной клиент, а одна из нас! Ее больше нет! Она мертва! Вы что, забыли об этом?
«Ну и дела!»
Энн была так поражена этой вспышкой, что потеряла способность двигаться. Критиковать кого бы то ни было, а особенно Бенни или Джуди было совершенно не в духе Мэри. Те не знали, что и подумать.
Джуди перестала гладить Мэри.
— Мы понимаем, Мэри. И не забыли. Мы пытаемся выяснить, кто это сделал, и найти его.
— Какая разница?! — закричала Мэри. — Мы можем отыскать этого парня, но Энн это не вернет! Она мертва, и знаете что? Мы не знали о ней самого главного! Проработали с ней год и даже не потрудились познакомиться с ней получше! Я встречаюсь с Джеком два месяца — и то больше о нем знаю!
— Мы были заняты! — защищалась Джуди. — Мы работали. Дело Дафермена, потом дело Уитко. Может, ты именно поэтому так подавлена. От усталости…
— Не в том дело, а в Энн! В Мерфи — она предпочитает, чтобы ее называли именно так. Впрочем, теперь следует говорить «предпочитала»…
— Мерфи, — подтвердила Джуди, но Бенни покачала головой:
— Нет. Думаю, это прижилось, потому что я ее так называла. Да, наверное. На собеседовании она назвала себя Энн.
— Да как бы там ни было! — взорвалась Мэри. — Это все мы! Мы не уделяли ей никакого внимания. Даже не пытались! Даже не знали ее имени! Она говорила, что у нее свидание этим вечером. Говорила? С кем свидание? Не с убийцей ли? Мы и этого не знаем! А теперь выяснилось, что ее преследовали. Она даже подавала в суд на того человека! И мы ни о чем таком и не слыхивали!
Джуди не сдавалась:
— Мерфи все это держала в секрете, она была такой замкнутой…
— Как насчет ходатайства? А, Джуди? Она не всегда была такой замкнутой! Она привела в суд стриптизера, а мы узнали об этом из новостей! Возможно, она хотела рассказать об этом вчера вечером, когда пришла ко мне в кабинет, а мы ее отшили! — Глаза Мэри опять наполнились слезами. Она заморгала. — Мы считали себя фирмой, где работают только женщины. Что за чушь! Мы друг друга даже не поддерживали! Какая между нами разница? Мужчины, женщины… Выходит, что все мы действовали в первую очередь как юристы!