Не ангел

Винченци Пенни

— Я хочу убедиться в том, что у вас нет венерических заболеваний, — объяснял он, — поэтому давайте-ка, мальчики, раздевайтесь.

Джайлз, не имевший четкого представления о том, что такое венерические заболевания, и веривший, что это крайне опасно, в числе других мальчиков подвергся некоторым минимальным «интимным процедурам», но, слава богу, за этим ничего не последовало.

Успехи Джайлза в атлетике очень помогли ему, а теперь он стал еще более сильным и ловким, чем раньше. Он довольно прилично играл в боулинг, а умение быстро бегать являлось неоспоримым преимуществом на крикетном поле. Джайлз знал, что, скорее всего, его не возьмут в команду профессионалов, но успешно выступал за юношескую сборную школы и был этому рад. Ему нравилось учиться в Итоне, нравились строгие классические

традиции этого заведения, экстравагантность и эксцентричность отдельных учителей и наставников. Нормы поведения диктовал директор школы, доктор Эллингтон, который величаво расхаживал по зданию в пальто из шкуры белого медведя и заказывал такие роскошные службы, что все с нетерпением ждали похода в церковь. Среди забавных преподавателей выделялся некий Бивен, который отказался служить в армии и каждый день перед утренними уроками, проходившими еще до завтрака, выпивал наперсток йода. Джон Кристи, преподававший естествознание, не слишком сильно в нем разбираясь, являлся на утренний урок в халате. Но особенно нравился Джайлзу Джек Апкотт, который читал историю Елизаветинской эпохи и был известен тем, что мог простить ученику все, что угодно, если тому удавалось его рассмешить. Сам Джайлз такими способностями не обладал, но в докторе Апкотте его привлекало что-то отдаленно напоминавшее маму и бабушку, что-то, имеющее отношение к оптимизму и чувству юмора, которое извиняло многие человеческие недостатки.

В полдень вся семья Литтонов приехала на новом «роллс-ройсе» на «Пашню Эйгара» [24] . Близняшки в светло-голубых кофточках, новых туфлях и отделанных цветами соломенных шляпках выскочили из машины и полетели навстречу Джайлзу. За ними, застенчиво улыбаясь, шла Барти. Дальше — дядя Джек, который сказал, что не смог устоять против соблазна приехать и надеется, что Джайлз не станет возражать против его присутствия. Джайлз, конечно же, не возражал. Он очень любил Джека: с ним всегда было весело, дяде обычно было что порассказать о собственных школьных годах в Веллингтоне и о жутких ситуациях, в которых он оказывался. Наконец появилась мама, потрясающе красивая — в прямом темно-синем платье из какой-то блестящей ткани, со свободным шарфом на шее, темными волосами, подстриженными намного короче обычного и наполовину скрытыми белой шляпой с огромными спадающими полями и широкой лентой. Барти шепнула ему, что все эти наряды от Шанель.

24

«Пашня Эйгара» — знаменитое спортивное поле в Итоне, где проводятся матчи по регби и крикету; названа по фамилии бывшего владельца земельного участка.

— Только вчера вечером доставили. Тетя Селия была очень довольна.

Джайлз видел, как мальчики во все глаза смотрели на его маму, когда она поцеловала его, и почувствовал гордость. Большинство прочих мам выглядели намного старше его мамы и были одеты в мешковатые платья с шалями и мехами на плечах.

— Привет, Джайлз, старина. Как ты? — Это был отец, выглядевший гораздо лучше, чем прежде, но все еще очень худой и страшно бледный. Волосы у него почти полностью поседели.

Джайлз вспомнил то утро, когда он уходил на войну и все они махали ему на прощание. Отец в военной форме выглядел тогда таким высоким и подтянутым. И когда он снял шляпу и наклонился, чтобы поцеловать маму, его густые белокурые волосы так и сияли на солнце. А сейчас они были какими-то тусклыми, и Джайлз подумал, как сильно отец с тех пор сдал.

— Очень хорошо, сэр, благодарю. Рад видеть тебя, папа. Хочешь посмотреть матч? Сегодня школьники играют в крикет с бывшими выпускниками.

— О… Я не уверен. Что ты думаешь, Селия?

— Конечно, мы хотим. Обожаю смотреть крикет. Когда-то я и сама была отменным боулером. Давайте-ка найдем местечко получше, чтобы устроиться и насладиться игрой. Джайлз, милый мой, как же ты вырос! Мне нравится твоя бутоньерка. Я помню своих братьев — в разное время они учились здесь — все трое, тогда мальчики носили форму разного цвета.

День

выдался чудесный. Селия организовала шикарный пикник — холодный цыпленок, фазан, лосось, салат, крошечные фруктовые пирожные, фруктовый салат, поднос с превосходными сырами и, конечно, шампанское. Близнецы пили лимонад, Барти и Джайлзу позволили также выпить немного шампанского. Барти не стала пить и отдала свой бокал Джайлзу. Когда ланч был уже в самом разгаре, подошел автобус, на котором приехали многие старые итонцы из Оксфорда, за ним — еще один, из Кембриджа, и стало очень оживленно. Появилось много хорошеньких девушек, причем Джек, похоже, был знаком с подавляющим их большинством и все время подводил какую-нибудь из них к месту пикника, чтобы выпить с ней шампанского и выяснить, где и каким образом они могли познакомиться. Ярко светило солнце, играл оркестр. Джайлз втихаря выпил уже третий бокал шампанского, налитый для мамы, но Селия все время вскакивала с места и бежала поприветствовать ту или иную особу. К тому времени, когда все пошли на берег реки, чтобы посмотреть лодочную процессию и послушать песню итонских лодочников, Джайлз понял, что изрядно опьянел. Наблюдая, как мальчики довольно неустойчиво встают в лодках, чтобы поприветствовать виндзорцев и итонцев, подняв украшенные цветами шляпы, он почувствовал, что ему стало еще хуже. Пришлось срочно сесть. К нему подошел отец, сел рядом и улыбнулся:

— Слегка перебрал? Мне показалось, что последний бокал — это уже лишнее, ты согласен?

— Зато было так вкусно, — по-овечьи глупо хмыкнул Джайлз.

— Да, сегодня получился прекрасный день, правда? Приятно видеть тебя таким счастливым. Тебе нравится здесь, Джайлз?

— Да, — сказал Джайлз. — Очень. Здесь совсем иначе, чем в школе Святого Кристофера.

— Там тебе было не так хорошо?

— Хорошо! — с усмешкой повторил Джайлз, от шампанского его язык развязался. — Там мне было так плохо, что трудно передать.

— Постой, ты не преувеличиваешь?

— Папа, там было чудовищно, — рассердился Джайлз. — Честное слово. Это был сущий кошмар.

— Ну, если бы все обстояло так плохо, ты, наверное, сказал бы нам, — возразил Оливер.

— Так я и говорил. Ну, маме говорил. Тебя не было тогда.

— И что же там было такого ужасного?

Вид у Оливера был несколько озадаченный. «Он смотрит на меня снисходительно», — подумал Джайлз. И вдруг его разобрала такая злость, что он решил выложить отцу все, чтобы тот знал, как он страдал.

— В общем, так, — медленно начал он. — Меня били. Почти каждый день. Не только учителя, но и старшие мальчишки. Давали мне ужасные прозвища. И заставляли носить подгузник. И…

— Подгузник? Какой подгузник? Зачем? — ошарашенно спросил Оливер, изменившись в лице.

— Ну, им так нравилось, — просто объяснил Джайлз, — они дер жали меня силой, когда надевали его. А потом каждое утро снимали его с меня. И отпускали всякие похабные шутки.

— И ты не сказал об этом никому из учителей?

— Разумеется, нет. Было бы еще хуже.

— И ты все это рассказал маме? — помолчав, спросил Оливер.

— Нет, не все. Естественно, не все. Но я ей говорил, что очень страдаю.

— И она не попыталась выяснить почему? Что именно происходило?

— В общем… нет. — Джайлз вдруг встревожился. Зачем он все это расписывает? В конце концов, все в прошлом. — Но ты уходил на войну. А она была очень занята, и…

— Она не предложила тебе поговорить со мной?

— Нет. Она сказала, что не стоит тебя расстраивать — тебе и так хватает волнений. Что люди чем только не жертвовали, даже гибли на войне, а тут всего лишь школьные проказы. Мне кажется, в чем-то мама была права, — осторожно добавил он.

Оливер долго молчал.

— Прости, Джайлз, — наконец сказал он, — мне очень жаль. Очень. Если бы я знал, как тебе плохо, я отнесся бы к этому серьезно. Действительно очень серьезно, поверь мне.

Селия сидела и молча слушала, как Оливер упрекал ее в жестокости по отношению к Джайлзу, в том, что она ничего не сообщила ему о страданиях сына в школе, не расспросила подробно о причинах его переживаний, наконец, что не забрала его из этой школы. Когда он закончил, она просто сказала: