Не ангел

Винченци Пенни

Селия взглянула на Оливера и сделала отчаянную попытку улыбнуться. Получилось очень неестественно. Она приготовилась выслушать длинную критическую тираду, жалобы на ущерб, нанесенный ею репутации «Литтонс», обвинения в падении стандартов, за которые она отвечала. А может, ее ждет утомительное обсуждение какой-нибудь незначительной книги, предложенной им для издания? Иногда Селии казалось, что Оливер совсем утратил способность ориентироваться на книжном рынке и заранее чувствовать, какие книги стоит публиковать, а какие не вызовут у

читателей ни малейшего интереса.

— Да, — покорно сказала она, — я тебя слушаю.

— Сегодня утром заходил Джек.

— Джек? В издательство?

— Да. У него ко мне предложение.

— К тебе?

— Ну… к издательству.

— Ну и ну, Оливер. Неужели Джеку могла прийти в голову идея, имеющая хотя бы отдаленное отношение к издательскому делу? — Селия улыбнулась. — И что он хочет делать — написать для нас книгу о своем полке?

— Что-то в этом роде.

— Как? — Селия посмотрела на Оливера, но он, похоже, говорил серьезно.

— Что тебя удивляет? — раздраженно спросил он. — Ты думаешь, что Джек совершенный тупица?

— Конечно, он не тупица. Джек вполне разумный человек. Но он… как бы это сказать… не слишком образованный.

— Мне кажется, это несколько грубая оценка.

— Прости, Оливер. — Она всегда забывала, как осторожно следует говорить о Джеке. Оливер мог критиковать брата, а ей этого не дозволялось.

— Как бы то ни было, он выступил с предложением, которое я сейчас тщательно обдумываю. Мне бы хотелось, чтобы и ты подумала.

— Ладно, — согласилась Селия, стараясь настроиться на положительный лад.

— Он предлагает начать выпуск военной литературы.

— Военной литературы!

— Да. Серии книг, посвященных войнам и военному делу. История частей, сражений, военных традиций — вот такого рода проблемы.

— Понятно.

— Что ты об этом думаешь?

— Я… — Она собралась с духом, чтобы сказать Оливеру то, что ему, скорее всего, не понравится, — думаю, что это плохая идея.

— Почему? — Он пристально посмотрел на нее.

— Это очень специальная область, Оливер, которая привлечет лишь малую часть читательской аудитории. И такие книги весьма дороги в производстве, иначе в них нет смысла. А это, сам понимаешь, большие затраты…

— Естественно, они не дешевы. Это не «Меридиан».

— Право, Оливер, пожалуйста, не начинай этот разговор снова. «Меридиан» здесь совершенно ни при чем.

— А мне кажется — при чем. Еще какие будут возражения?

— Еще… Я надеюсь, даже если мы примем этот проект… — Селия помедлила. — Я надеюсь, ты не планируешь поставить Джека во главе его.

— Почему?

— Ей-богу, Оливер, у него же нет опыта! Он не имеет ни малейшего представления о том, чем ему придется заниматься: ни о ценах на производство, ни об иллюстрациях, ни о сбыте…

— Ну так ему будут помогать в практических вопросах. Мне это кажется вполне разумным. Разумным и справедливым.

— В общем, как я поняла,

ты хочешь организовать самостоятельный новый отдел. Под Джека и его военные книги.

— О, Селия, не доводи до абсурда. Ни о каком самостоятельном отделе никто пока не говорит. Хотя я что-то не припомню, чтобы ты возражала против самостоятельного отдела под твою «Биографику».

— Тут совершенно иное дело. И ты сам это прекрасно знаешь. Рынок биографий очень обширен и…

— Ну, разумеется, иное дело, — съязвил он, — когда речь идет о твоем отделе. Большая разница. В общем, идея Джека мне нравится. По крайней мере, военная серия — это качественная литература. Это книги высокого класса. Не чушь всякая.

— Оливер, пожалуйста…

— Ты, похоже, просто не осознаешь, как много ты сделала для того, чтобы испортить репутацию «Литтонс». Ты выпустила горы белиберды, бездарной поэзии, бросовой беллетристики, бульварной дешевки.

— Неправда… — Селия остановилась, чтобы взять себя в руки. — Мы были вынуждены печатать популярную литературу, Оливер. Альтернативой было разорение «Литтонс». Банкротство. Я тебе говорила. Ты не понимаешь. О господи, как бы я хотела, чтобы здесь сейчас оказалась ММ! Может быть, она сумела бы тебя убедить.

— Должен сказать, меня весьма удивляет, как она-то такое допустила, — бросил в раздражении Оливер, — она ведь не ты.

— Оливер, ты действительно не понимаешь. — Грубость мужа Селия пропустила мимо ушей. — Цены взлетали, рынок сужался. Некому было работать…

— Ну, твоя кадровая политика — это отдельная тема. Ты наняла целую толпу посредственных дам, которых я лично даже обсуждать не хочу.

— Так, да? — Теперь Селия уже по-настоящему рассердилась и была не в силах сдерживаться. — Смею доложить, что эти «посредственные дамы» работали здесь, как рабыни, всю войну. Каждая трудилась за троих. Часто под бомбами. Они даже ночевали в издательстве, когда бывали налеты. Сами занимались уборкой. ММ и я лично мыли туалеты, если хочешь знать…

— Мое сердце истекает кровью, Селия. Ах, какой кошмар! Жизнь в окопах, надо полагать, ни в какое сравнение не идет с этим.

— К черту твою жизнь в окопах! — закричала Селия. — Мне до смерти надоело слушать о ней. О грязи, о вони, о крысах. Меня тошнит от этого.

— Мне очень жаль, — выдержанно и очень вежливо ответил Оливер. Лицо его побелело. — Меня самого тошнит, собственно говоря. Но я постараюсь больше не упоминать об этом.

Селия в ужасе взглянула на Оливера, ей вдруг стало не по себе. Что она наделала? Как могла такое сказать? Она метнулась вперед, попыталась коснуться мужа. Он отшатнулся.

— Прости, Оливер. Я страшно виновата. Я не смела так говорить. Пожалуйста, прости меня. — (Он молчал.) — Но… как ты не понимаешь. Мне… нам тоже было по-своему трудно здесь. Совсем одним. В тревогах. Даже в опасности. На нас лежала огромная ответственность — дети, издательство…