Не будь дурой, детка!

Козырь Фаина

«Стоп!» — приказала себе через минуту Горянова и твердо вытерла соленые капли. Крепко взяла в руки телефон. Вздохнула, приводя свои мысли и чувства в порядок. И вышла на порог. Она шла к Ромке, совсем не замечая, что на веранде почему — то прибавилось на одного человека. И лишь подойдя совсем близко и протягивая Савелову телефон осознала, что все молчат. Она медленно обвела всех собравшихся взглядом.

— Лев Борисович? А что вы здесь делаете?

Тот жестко и твердо ответил:

— Девочку свою приехал домой забрать.

И заторможенная Горянова не сразу поняла, что он говорит о ней. Ситуацию спасла Зайка, снова громко и настойчиво позвонившая. Савелов перевел хмурый взгляд на дисплей, потом

на Горянову, на ее блестящие от слез глаза и потянулся:

— Дарина… Это…

Но девушка уже не слушала. Она прощалась с семьей, ледяными руками снимала кофту, передавая ее Катарине.

«Как вовремя!» — мелькнула здравая мысль.

— Пойдемте, Лев Борисович! Пора и честь знать.

И обернувшись, постаралась вложить искреннюю благодарность в прощание:

— Спасибо вам за сегодняшний день! Он был прекрасным! Я была очень счастлива сегодня… со всеми вами познакомиться…

И потом с огромным трудом посмотрела на ошеломленного Романа и с явным усилием выдохнула:

— До понедельника, Роман Владимирович! Спасибо вам…

На большее ее не хватило…

Глава 20

Горянова пережила удар стойко. Вот только в машине Егорова не удержалась, а заплакала, но сделала это очень — очень тихо, просто проглатывая скатывающиеся слезы. Злой Егоров попытался разговаривать, но Горянова закрыла глаза, ни на что не реагируя и ни на что не отвлекаясь. Когда он привез ее домой, Даринка, прежде чем выйти, сказала:

— Я буду встречаться с вами, Лев Борисович, если вы не передумали. Спасибо, что подвезли.

И ушла. Входя в подъезд, она подумала: «Хорошо, что сегодня суббота. Отосплюсь!»

В понедельник утром Горянова проспала на работу. Обычно ее организм срабатывал, как часы, и подскакивал ни свет ни заря, но после абсолютного сонного воскресенья (потому что с душевными ранами нужно поступать, как с болезнями, а, по меткому выражению Веры Григорьевны, «болезню, девки, нужно заспать») внутренний будильник был основательно сбит. Даринка проснулась часов в десять. И не ужаснулась, а спокойно пошла пить чай и готовить нехитрый завтрак, мудро рассудив: ну что Савелов ей сделает? Не уволит же, в конце концов.

За вчерашний день Горянова многое передумала, даже свою реакцию на Зайкин звонок разобрала по частям и была вынуждена признать — она влюблена в Савелова. Глупо, странно, неожиданно и безнадежно. И эта любовь была совсем не похожа на ее прежние увлечения, потому что в ней не было эгоизма. Совсем. Да, Горяновой хотелось, чтобы Ромка тоже любил ее в ответ, сильно, очень сильно хотелось, но выше этого почему — то было стойкое ощущение, что он имеет полное право не любить ее. И каждый раз, когда она произносила это, — внутри все сжималось, но опять со стойкостью оловянного солдатика Даринка продолжала повторять — это его право — не любить! А что до ее чувств… она как — нибудь справится. А Ромка пусть будет счастлив. С зайчиками, рыбками, ежиками, со всем своим зоопарком. Главное признать твердо: она не нужна ему… Она просто не нужна ему! Не будет же Горянова, в самом деле, бороться за мужчину, придумывая ходы и многоходовки, отбивая, карауля, соблазняя… нет, это не для нее. Гордость, противная горяновская гордость не соглашалась на вымаливание и унижение. Что ж, она будет любить на расстоянии, раз ничего другого не получается. Будет смотреть на него, любоваться утайкой и в открытую, восхищаться втихаря и не скрываясь… Чем честнее, тем лучше. В глазки его красивые будет смотреть каждый день… Мазохистка, блин. Извращенка… Идиотка! И угораздило же! Вот когда не к добру вспомнишь потерянную Резенскую с ее больной любовью. Главное, чтобы другие не особо замечали.

Да

еще вчера это неосторожное обещание, данное Егорову… А может, это к лучшему? Говорят, клин клином вышибают, так что Лев Борисович очень даже подойдет. В конце концов, о настоящем мужчине, сильном, решительном мечтает добрая половина человечества. Вон, каждый второй женский роман откройте, и в тегах прочитаете — «властный герой», и дальше в рейтингах куча лайков! Любят женщины, когда ими командуют, ох, любят, издревле мечтают переложить на плечи мужика все свои заботы и трудности! А если Лев Борисович не подойдет, так Горянова не в обиде — и одинокими живут женщины на этой земле… Правда, гаденько это по отношению ко Льву Борисовичу, но ведь и он не ангел. И никакого права не имел приезжать вчера за ней… Девочкой своей при всех назвал… Нашел девочку…

На самом деле Горянова хотела еще вчера позвонить Егорову и взять свои слова обратно, но телефон с сумкой и вещами остались у Савелова. Так что — не судьба. Еще с этим придется разбираться. В общем, будет чем заняться в свободное от работы время… Тоска не успеет съесть.

И с такими позитивными мыслями Даринка пошла собираться на работу. Повинуясь порыву, Даринка сменила привычную прическу на крупные локоны, достала новое ярко-синее платье по фигуре, бежевые острые туфельки на шпильке. Приталенное пальтишко. Красотка! Глаз не оторвать. Настроение улучшилось. Блин! А где же Ирка с ее кореянкой? Она вроде бы должна была утром ее пригнать. Даринка на всякий случай выглянула во двор. Ее сладкая азиатская девочка мирно стояла под окнами. И как Даринка ее вчера не заметила? Отлично! Подхватив дубликат, Горянова наконец поехала на работу. К полудню она входила в Гродинку.

А Гродинка гудела. Появление Горяновой едкий Маркелов встретил аплодисментами:

— Горянова! Поздравляю, ты теперь круче, чем яйца и горы! Хозяйка медной горы! Такой поклонник, Дарина, ух! Полгорода в пятницу на уши поставил, тебя разыскивая, нас всех, — и Савва обвел руками пространство, — чуть ли не на допрос с пристрастием пригнал: мол, где и когда вы видели гражданку Горянову? Если что узнаете, срочно сообщите по телефону… А если не признаетесь, куда ее дели, то светят вам одноместные нумера с вонючими мальчиками вместо сладких девочек…

— А ты и описался сразу от страха, да, Саввушка? Порточки — то постирать, миленький? Так ты приноси! — не осталась в долгу Горянова, протягивая местному юмористу свое пальто: — Лучше делом займись, пальтишко на плечики повесь, всё добро сделаешь и перед хозяйкой медной горы выслужишься.

— Горянова, — не отставал Маркелов, — а в постели он тебя наручниками пристегивает или ты его? А? Сублимация — дело серьезное, — и многозначительно поиграл бровями.

— Маркелов, а что у тебя своей половой жизни нет, что ты так чужой интересуешься? Аккуратнее, Савва, воздержание в твоем возрасте приводит к ранней импотенции…Хочешь, познакомлю с кем — нибудь? У нас во дворе бабы жалостливые, глядишь — пригреют.

Влетела Шапутко, только что вышедшая из кабинета Савелова:

— Горянова! Ты жива! И такая красивая! Ух! Сразу видно, выходные прошли в утехах и явной раскрепощенности! — и кинулась обниматься, но тут же сменила тон на виноватый. — Прости, подруга! Я не хотела тебя выдавать! Чес слово! Я даже продержалась весь пятничный вечерок. Когда мне позвонили, я им такого тумана напустила… Но когда ко мне домой в субботу участковый заявился, прости — тут было не до смеха! — и добавила, снижая голос: — Они твою машину от поворота на Студневку вели, хорошо я ее в твой двор додумалась в пятницу пригнать, а сама — огородами, огородами! Не то — сидеть мне, миленькой, в каталажке за угон! Страшный человек — твой мент! Ой, страшный! — подлетела к столу, достала из тумбочки ключи и вложила их в руку Даринки.