Не было бы счастья
Шрифт:
– Ну, парни, – сказал Ловкач, – приятно было иметь с вами дело. Жаль что недолго.
Император успокоился так же внезапно, как и вспыхнул. Задница коснулась подушек, противоположная ей часть приняла бесстрастное выражение. Рот открылся, рявкнуло. Один из стоящих рядом в цветастых одеждах поспешно исчез. Не прошло и секунды, как он появился с широкой и толстой доской, поверхность которой разделена на чёрные и белые клетки. Когда её переворачивали, что-то грохотало внутри. Император взглянул на доску, в глазах промелькнуло сожаление, кивнул. Человечек подошёл к троице
– Подавился что ли? – предположил Ловкач.
– Нас больше не задерживают, – пояснил Велимудр.
Несоси Сосису кивком показал, что перевод верный. Трое друзей снова поклонились.
– Не разгибаясь, идём спиной к двери, – прошептал Велимудр.
– А задницей гвозди из пола по пути не повыдергивать? – прошипел Ловкач.
– Надо будет ты из них ещё и косичку сплетёшь, и в узелки завяжешь, – буркнул Велимудр. – И вообще не спорь, ты не у себя дома.
– Как это?
– Сейчас конюшня находится под юрисдикцией Джапонии и здесь свои традиции, – ответил товарищ. – Нарушишь и тебе башку отсепукают.
Ловкач заскрипел зубами, но дошёл в полусогнутом состоянии до двери.
– Попадись мне ещё раз, – пробормотал он, – покажу ему наши традиции. Он у меня за здоровье будет пить в каждой корчме. А потом затащу поганца в баню.
– Если сейчас тебя не прикончат на выходе, – сказал Велимудр.
– Это почему? – спросил Ловкач.
– Конюшни – это как бы Джапония, где как и у нас действуют правила гостеприимства. За пределами конюшен уже другое государство, и в силу вступают другие законы, а точнее беззаконие. Короче, если здесь нас убить и отобрать шахматы не могут, то прямо за дверью – ещё как.
– Посмотрим, – буркнул Удал.
Но ничего страшного не произошло. Более того, Удалу даже подарили роскошного жеребца. Тройка вскочила на коней и устремилась прочь из города. Стражники открыли восточные ворота бесплатно за один золотой, и вскоре Словенск оказался позади.
Три дня подряд они скакали, слезая с коней лишь на короткий отдых. Шахматы гремели так, что распугали всех животных в округе, поэтому настрелять дичи даже Удалу с его удачей и умением не удалось. Благо хоть денег немного осталось, и по пути попадались селения, в которых покупали съестное. К закату четвёртого дня троица достигла долгожданной цели.
Перекрёсток действительно поразил. Вроде ничего необычного, только здесь сошлись не четыре, как обычно, а шесть дорог. Расположился он посередине широкой идеально круглой поляны. Тракты расходятся от центра как радиусы под одинаковым углом друг к другу. И что любопытно в траве не видно ни одного древесного проростка, будто кто-то их старательно выкашивает. Троица остановилась посреди перекрёстка.
– Что-то у меня от этого места мурашки по спине бегают, – сказал Ловкач.
– Мыться надо чаще, – посоветовал Удал.
Велимудр посмотрел на запад. Над верхушками деревьев остался лишь крохотный краешек светила.
– Мы вовремя, – сказал он. – Если бы немного
Только он это сказал, как рядом с перекрёстком показалась небольшая избушка. Такое впечатление, что её построили вчера: брёвна даже потемнеть не успели. Крыша крыта просмоленным тёсом, дверь широкая, мощная. Окна закрыты чем-то прозрачным, но что внутри не видно, по причине непроглядной тьмы помещения. Над дверью прибиты рога, а под ними приколочен длинный штырь, на котором болтается плоское изображение фиги, сделанное из железного листа. Перед харчевней – коновязь.
– Скорее, – крикнул Велимудр.
Он первым спрыгнул с коня. На привязывание повода ушло секунды три. На то, чтобы схватить шахматы еще одна. Товарищи запоздали лишь на мгновение. Велимудр первым кинулся к двери. Пальцы коснулись ручки, дверь с лёгкостью и без скрипа отворилась. Внутри темень как в безлунную ночь. Велимудр переступил порог. За ним едва успели товарищи. Дверь за спиной с грохотом захлопнулась. Но за мгновение до этого Удал успел заметить, как вдали исчезает перекрёсток, коновязь с конями, а харчевня словно летит через лес, причём ветки её касаются, но остаются неподвижными. Наступила тишина.
– А почему фига? – нарушил её Ловкач.
– Потому что фиг выберешься, – пояснил Велимудр. – Попробуй открыть дверь.
Ловкач потянул за ручку. Бесполезно.
– М-да, – сказал Ловкач. – Чё будем делать?
– Ждать пока хозяин себя покажет, – сказал Велимудр.
Подождали. Глаза привыкли к темноте. Ловкач присвистнул. Помещение оказалось нехилым, даже больше, чем зал для принятия гостей в княжеском тереме. Слева от входа располагается кадка для мытья рук, над ней висит полотенце. Чуть поодаль – широкая стойка. За ней шкаф и вход в кухню. Остальную часть занимают столы персон на шесть каждый. Рядом расставлены фигурные стульчики со спинками. Пол блестит от чистоты. Только посетителей нет, словно свирепствует чума и больше ни одного собираться запрещено.
Ловкачу надоело ждать.
– Эй, кто-нить живой есть? – заорал он.
Эхо многократно повторило вопрос. Ловкач каждый раз морщился от своего же голоса.
– Как не быть, – донеслось откуда-то издалека. – Приветствую дорогих гостей в моей харчевне.
– Покажись, хозяин, – попросил Велимудр.
– А найдите меня.
– Нам что делать больше нечего? – спросил Ловкач.
– Тогда можете быть свободными, – ответил хозяин харчевни. В голосе послышался холодок.
– Как же мы выберемся, если дверь не открывается? – спросил Удал.
– Это легко исправить. Потяни за ручку.
Удал потянул. К его удивлению она легко отворилась и приложила по лбу. Друзья выглянули наружу. Ни перекрестка, ни коней. Харчевня стоит на вершине какого-то безжизненного утёса, к которому подходят две дороги. Рядом пустая коновязь. Слышен грохот прибоя. Пахнет морем. Вдалеке видна кромка леса, но даже с такого расстояния можно различить, что среди деревьев ни одного знакомого.
– Абстракция хрена на плоскости! – выругался Велимудр.
– Где это мы? – спросил Удал.