Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина
Шрифт:
______________
* Но и горестное было в этот день: убиен - обезглавлен был внук Мухаммеда Гусейн, и с тех пор известно шиитское траурное шествие Шахсей-вахсей.
– И я...
– Но что? - Не станем говорить о том, что будет: я возжелал, чтоб ты чрез нас воочию свою судьбу постиг! - Что было и что есть? - И то, что будет! - А разве знает кто? - Но вот он я, тебя приветствующий! - Твой пройден путь, а я... То тайна! - Там! - А здесь? - И здесь мы, но и там. Уж явлен ты, но разве не при тебе ступили мы на землю? А что до тайны, то она останется, исчезнув. Вот мой ковчег, его ты видишь, но тайна тайн история моя, покуда сомневающихся тьма! Мухаммед с Нухом уже
– ... И ты со мной в блужданиях, покуда люди не преступят чрез божков своих, чрез истуканов, идолов! И будешь ты гоним! Нет-нет, не будешь, точнее - был гоним! И более ни слова, Мухаммед!
– Нух? Тысячу лет пребывал у своего народа?!
– Без пятидесяти годов.
– Точность, достойная мекканского купца!
– Бывшего!
– добавил кто-то.
– Но что в том удивительного: приблизился миг, и раскололся
век!
Отвратились...
– но кто? мекканцы? они тоже! да ещё камень
ему вслед бросили:
– Колдовство!
– До вас и народ Нуха неправдой счёл увещевание мудрости
конечной. И лжецом объявил посланного Богом к народу, чтоб
не поддался соблазну и не понёс чтоб наказание мучительное!
– Нух поведал? И бородой своей седою тряс?
– Не было её у него!
– Бороды?!
– Cедой!
– Тыщу лет прожить и ни одной седины не нажить?
– Если возможно столько жить, что в том удивительного, что
лишь проседь в бороде?
И не раз Нух говорил, и не два. Просил и увещевал. Умолял. "Если тяжко для вас, - говорил, - моё пребывание средь вас..." "Тяжко!" - кричали. Сказали те из народа, которые не веровали: "Всего лишь человек он, подобный вам, и хочет получить над вами власть! Если б возжелал Бог, послал бы ангелов, а этот?! Человек, в котором безумие, и не спешите поддаваться, выждите!.." И сказала мне знать, угрожая: "Если не умолкнешь! не удержишься если! побит камнями будешь!"
– Устами Нуха о себе молвишь!
– бросили Мухаммеду мекканцы.
– Но разве не молвил прежде я вам, что я не ангел?
Тут Бога услышал я...
Крики лицемеров: - Ты услышал или Нух?!
– И Нух, и я!
" - ...Велико развращение человека на земле! И раскаялся Я, восскорбев в сердце Своём, что создал человека на земле!
Сделать ковчег, но из чего? Дуб Индостана крепок, но край далёк. И высадил я семя дерева гофер, что с кедром схож, рос целый век. Ещё сто лет строгал, сушил я доски, и молот мой стучал, и в дерево пила впивалась. Корабль всё выше рос, вид птицы принимая, - с головой павлина, глазами орла, грудью голубя и хвостом, как у петуха. И много лет ушло на колесо, желтизною светится подобно солнцу в полдень, и чтоб был крепок, и рулить им мог, и удержать ковчег. И всякий раз, как проходила мимо знать народа моего, задрав вверх головы, глумилась: "Ни рек вблизи, ни моря нет... корабль для суши?!" И сын любимый средь неверующих, и жена. А был ковчег длиною в тыщу локтей, шириною шестьсот, высотою тридцать, просмоленный изнутри и снаружи, с местом для пресной воды. И перенёс в ковчег всего, что летает, имея крылья, и ходит, имея ноги, пресмыкается, и растёт, и плодоносит, - всего по паре. И мы вошли в ковчег, но прежде внёс тела я прародителей наших Адама и Хаввы, чтоб не поглотила их пучина, и стали границей меж мужской и женской половинами ковчега. Но вот веление Бога свершилось: разверзлась великая бездна, врата отворились небесные. Забили из расселин земли выше высоких древ источники, точно столбы водяные. А за бортом хохочет
– чтоб длинный шест протянуть ему, не смеет отец сына в беде покинуть! Тут глянул я за борт: крик исступлённый! стон запоздалый! и всхлипы! нет сына, волнами поглочен.
А вода, не переставая, прибывала. Но всему ведь конец уготован: успокоилось небо. Вверху - светлая синь, внизу - бездна вод. Свершилось повеление - ковчег на горе ал-Джуди утвердился, рассек её надвое. Но отчего рассёк? Ослабла вершина от кипящих в бурлении вод. Мне ведомо иное: гора возгордилась, что самая высокая, возомнила, что спасла род людской, пристанище ему дала, и Бог в гневе придал силу ковчегу, и корабль срезал её вершину, образовав из одной горы высоченной две *.
______________
* В который раз проглядывает тюркское, точнее, кавказско-тюркское происхождение автора-переводчика, ибо расколотых надвое гор, образовавших впоследствии горы Большую и Малую, на Кавказе две: одна на юге, это Агры-даг, или Гора-боль, известная более как Арарат, а также Эльбрус Большой и Малый.
– А что с Каабой, нашею святыней? С камнем что священным?
Тоже под воду ушли?
– Обойдены потопом!
– Как?!
– Джебраилом были подняты на небо и там сбережены: и храм,
и белый-белый камень, от ваших почерневший прикосновений!
Но не вняли укору.
– Свершилось повеление: да погибнет народ неправедный!
– Не нас ли так назвать измыслил ты?!
– Бог...
– Не дали мекканцы договорить Мухаммеду:
– Раскаялся как будто твой Бог!
– О том не ведаю!
– В Писании прочти!
– Умми! Умми!..
– Ну да, когда неведомо тебе, уста молвят: "Я, мол, не
разумею!" - хохочет, точно погубленный сын Нуха.
И срок пришёл - явился ангел смерти Азраил за моей душою. Дрогнул я. "Но отчего, - был ангел удивлён, - я вижу страх в глазах твоих, неужто не насытился ты жизнью, долее других на свете пребывающий?!" "Сладка, признался, - жизнь, и тыща лет не много!" И тело моё на земле покоится мекканской. - Но ты... вот оно, тело твоё! - Лишь отсвет!
– Теперь послушай, Мухаммед, - другой говорит, - что тебе
скажем про твоего Единого: сокрушался от Своей жестокости!
И нам отныне кара не грозит. Сказал Он, в грудь бия:
"Отныне проклинать не стану ни землю, ни человека, ибо
помышление его сердца, что именую злом, - от юности людей!"
Клятву дал: "Знамение завета моего, - сказал, - радуга меж
Мною и землёю, Мне будет о Моём завете напоминать!"
– Но более всего терзался Нух!
– Поболее Бога?!
68. По вам Он о людях судил, о мои земляки, и ужаснулся!
Да, виноградная лоза, одурманивающая человека вином! Нух забыть не может, как хотел, о сыне вспомнив, выбросить за борт взятый черенок, но не нашёл: сатана выкрал, пробравшись на ковчег, и упрятал, потом втайне посадил на земле после потопа. А принялся черенок - окропил его кровью павлина. Листья на лозе распустились - оросил кровью обезьяны. Плоды завязались - кровь льва пролил на лозу. Ягоды наливаться начали соком - под лозу кровь свиньи вылил, и виноград её впитал. Вот и человек, пьющий вино, испытывает воздействия кровей этих: сначала, как павлин, хорохорится, потом кривляется по-обезьяньи, затем свирепеет, как лев, а, напившись, валяется, точно свинья, в грязи, и храп его хрюканью подобен!