Не дай мне упасть

Владимир Владимирович

– Хренотень какая-то...
– беспомощно развел руками Бэйзил.

– Возможно, - Ватанабэ оставался невозмутим.
– Но у тебя только два варианта. Либо ты начинаешь сетовать о болтовне, планах и правдоподобии вашей вербовки, либо ты начинаешь соображать головой.

– Соображая головой, я понимаю, что так дела не делаются, - возразил Николас.
– Уж простите, мистер, если не верю в Джеймса Бонда. Да и тот как-то по-другому выступал...

– Сколько нам заплатят?

Вопрос, почти выкрикнутый Парсоном, застал остальных двух наемников врасплох. В самом деле, сколько? Об этой стороне дела забыли,

впечатленные личностью цели. Но именно финансовая сторона вопроса была главной. Они ведь воевали не за какую-то там тухлую идею или по зову эфемерного долга. Для наемника важнее всего плата. И плата за Аль-Йетима, живого или мертвого, должна была быть немалой. Не зря толстяк обещал сделать их богачами.

– Шестизначной суммой, - ответил Ватанабэ.

Души троицы прожженных убийц сладостно затрепетали. Даже будучи таким опытным ветераном, как Наджиб или Бэйзил, ни один наемник не зарабатывал миллионных гонораров за выполнение грязной работы. Шанс разбогатеть по-настоящему головорезам выпадал нечасто.

– Отчисления компании идут отдельно, - добавил Сэм и окончательно добил всех троих. Выходило, что с "Венцом" не придется делиться. Европа готова была щедро заплатить за своего врага! Алчность, за годы разросшаяся внутри наемных солдат подобно раковой опухоли, выпустила метастазы, душащие все: и осторожность Бэйзила, не верившего в успех столь непонятного мероприятия; и озлобленный испуг Наджиба, столкнувшегося с отвратительным незнакомцем; и даже мелочную трусливую натуру Парсона, боявшегося работать в поле. С этой секунды в трех головах поселилась лишь одна мысль - мысль о деньгах. И сопутствующие ей маленькие мыслишки о том, на что деньги можно потратить.

– Но как?
– спросил, наконец, Наджиб, позабывший и думать о том, как бы отказаться от безумной ловли Аль-Йетима.
– Как мы его найдем?

– Я знаю, где он будет.

– Но ведь он наверняка будет не один, - заметил Бэйзил.
– И вряд ли к такому человек просто подобраться. Чтобы схватить Аль-Йетима, нужна, наверное, целая армия.

– Если бы мне нужна была армия, она бы у меня была. Мне нужны будут три человека.

– Мне все еще кажется, что вся эта затея чертовски неправдоподобна, - признался Николас.

– Меня не волнует, во что ты веришь, - ответил толстяк.
– Меня волнует только то, как ты будешь воевать.

– За такие деньги я устрою кому угодно Вторую Мировую!
– неприятным оскалом улыбнулся наемник.

– И все же объясни... те, - почти неловко выдавил из себя вежливое обращение Наджиб.
– Каким образом вы намереваетесь подобраться к Аль-Йетиму, тем более, здесь, в Ливии, где он ни за что не покажется.

– Все просто, - на лице Ватанабэ, на протяжении всего разговора не менявшем выражения, появилась широкая кривая усмешка. Толстяк поднял руку и щелкнул пальцами.
– Я уложу ему под ноги много-много трупов ваших коллег.

Город Меркури 11 мая 13:16 по Гринвичу

Госпиталь имени святого Петра внешне ничем не выдавал свой статус элитного лечебного заведения для сотрудников "CDM" Опрятное четырехэтажное здание, выкрашенное в приятные мягкие цвета, с чисто вымытыми окнами, отражавшими солнце сверкающими золотыми искорками. Высокая резная ограда и аккуратные лужайки, окружавшие корпуса больницы, лишь усиливали

впечатление безобидности. Но внешность обманчива почти всегда: госпиталь охранялся частным охранным предприятием "Сартр", сотрудники которого вышли из правоохранительных органов, специальных подразделений в составе "CDM". Поддерживая тесные связи с властью и ее спецслужбами, частная охрана, по сути, являлась еще одним отрядом полиции, чьи обязанности ограничивались сохранением жизни, здоровья и покоя пациентов одной-единственной больницы.

На въезде с улицы охрану заменяла автоматическая система опознавания. Пройдя в калитку рядом с распахнутыми главными воротами, Учики даже не услышал, а почувствовал, как сработали датчики, зафиксировавшие его присутствие. Между лопатками будто ударило током, чуть-чуть, заставив вздрогнуть. Юноша, к счастью, привык к подобным сигналам, регулярно проводя "бой с тенью" на тренировках у Винсента. Чужие глаза, чужое намерение, людское или механическое, стало для японца ощутимым, как прикосновение. Тренер утверждал, что при правильном обучении и развитии он может научиться и сам касаться окружающей материи, не прибегая к помощи рук. Верилось, правда, с трудом.

– Чего затормозил?
– недовольно спросила Эрика, обернувшись.

– Да нет, ничего, - ответил Отоко.

Они пересекли крохотный подметенный двор перед крыльцом больницы. Двери автоматически открылись перед посетителями. Приемный покой блестел стенами и полом, казавшимися стерильными даже на глаз. Справа от входа за широким столом обнаружилась молодая симпатичная медсестра в белой форме и с кокетливой медицинской шапочкой на голове.

– А, Эрика, - улыбнулась она, увидев Эрику. Та, подойдя, вежливо поздоровалась:

– Здравствуйте. Я к папе.

– Отлично, можешь проходить. Доктор Филгуд его как раз вчера осматривал, если что - спроси его о состоянии отца.

Медсестра заметила подошедшего следом за девушкой Учики и, неопределенно прищурившись, спросила Андерсен:

– Решила привести молодого человека?

– Э...
– Эрика замешкалась с ответом, и Отоко почему-то подумал, что она вдруг стала чертовски похожей на него.

– Знакомство с родителями?
– медсестра с потешной серьезностью округлила глаза и засмеялась, видя, как посетительница краснеет.

– Да ничего подобного!
– возмутилась полковничья дочь.
– Просто... просто так вышло. Что нам по дороге, и я подумала, что от свежих лиц вреда не будет...

– Как скажешь, - неубедительно закивала сестра.
– Ладно, ступайте. Только пусть молодой человек оставит свое имя и фамилию.

Продиктовав сотруднице больницы нужные данные, Отоко поспешил дальше по коридору следом за Андерсен, чей шаг выдавал сердитость. Эрика не стала пользоваться лифтом и прошла к лестнице. Они молча поднялись на второй этаж и свернули направо. В отличие от приемной, где медсестра и вид улицы сквозь прозрачные двери создавали иллюзию жизни, здесь царила тишина. Ни больных, ни врачей нигде не было видно, потолочные лампы оказались погашены, только солнце светило в окна, разгоняя полумрак. Слушая собственные шаги, Учики следовал за девушкой. По мере приближения к нужной палате шаг ее замедлялся. На секунду Отоко показалось, что что-то в его спутнице противится визиту к отцу, но мысль тут же улетучилась, стоило ей обернуться.