Не для любви

Айрон Мира

— Как прошла твоя поездка, Глеб?

— Сделал всё, что хотел, даже немного больше.

— Как родные… твоей покойной супруги?

Глеб прекрасно понял уловку Ольги: она нарочно свернула на другую тяжёлую тему, чтобы увести его от разговора о встрече с Бахтеевым.

— Держатся, — пристально глядя на Ольгу, сказал он. — Сыновья, невестки и внуки рядом, они спасают. В подобных ситуациях всегда очень важно, чтобы кто-то близкий оказался рядом. Правда, Оля?

— Наверно, — пожала плечами Ольга и посмотрела на окно, закрытое

глухими шторами.

— Оля, — Глеб по-прежнему не сводил глаз с бледного и растерянного лица жены. — Этот Лёха — он кто? Кто он для тебя?

— А как вы встретились? И почему решили пить вместе?

— Он как-то наблюдает за твоей жизнью, я так понял, и узнал обо всём: о Фёдоре, об усыновлении… Обо мне. Решил провести со мной профилактическую воспитательную беседу. Встретил прямо у кладбища и препроводил на свою дачу. Ты же была там?

Ольга вздрогнула, и чай выплеснулся из чашки на стол. Вскочив, схватила с раковины губку, а потом ещё прошлась салфеткой.

— Оля, кто для тебя этот Бахтеев?

— Одноклассник, — тяжело вздохнув, Ольга вернулась за стол. — Потом в одном училище оказались, только на разных специальностях. Случайно встретились снова не так давно… Чуть больше года назад.

— Я помню, — кивнул Глеб. — Даже слишком хорошо.

— Глеб…

— А у вас… — перебив Ольгу, Глеб начал было формулировать вопрос, но забуксовал на начальной стадии и не смог продолжить.

— Лёха, — взяв себя а руки, твёрдо заговорила Ольга, без смущения встретив взгляд Глеба. — Он мой лучший друг. Он самый лучший человек на свете. Он единственный мужчина в этом мире, — кроме Фёдора, разумеется, Федя вне конкуренции, — котрого я люблю и уважаю.

Ольга видела, как лицо Глеба потемнело, но уверенно продолжала:

— Он единственный мужчина, для которого я, прежде всего, — человек, а уже после — всё остальное.

— И он единственный, кто оказался рядом тогда, правда, Оля?

— Да. Оказался рядом и вытащил меня, не требуя ничего взамен. Знаешь, если такой человек в жизни есть, то твоя жизнь априори удалась, безусловно. Не всем так везёт, как мне, Глеб. У меня такой человек есть.

— Прости, Оля…

Глеб сказал это тихо и почти без эмоций, но Ольге внезапно передалось всё отчаяние, которое он испытывал сейчас.

— Я не смог стать таким, более того, даже не пытался. Мне всегда чего-то было мало, чего-то не хватало, и я только требовал. Не хватало тебя, не хватало твоей любви, в тебе чего-то хватало. Так всегда бывает с эгоистами: сами они ничего дать не могут, зато требуют и требуют, и всё им… то есть, нам, мало.

— Глеб, скажи честно, историю с усыновлением Фёдора ты подстроил специально? Теперь-то можно рассказать, ведь я уже выполнила твоё условие и никуда не денусь. Теперь я опять в положении ожидающего и зависимого от обстоятельств.

— Сначала — да, — кивнул Глеб. — Я нашёл тебя и переехал сюда. Пока думал, как мне перед тобой

появиться, обнаружить себя, ты устроилась на работу. Как только узнал, куда именно, понял, чем это закончится, и начал заниматься документами. Потом узнал, что ты сблизилась с Фёдором, а значит, ты сделала свой выбор. Мне нужно было привязать тебя к себе наверняка, а другого способа не было, ведь ты бы даже разговаривать со мной не стала, не говоря уж о возобновлении отношений. Но с тех пор, как я познакомился с Фёдором, у меня будто что-то перевернулось внутри. Я понял, что он нужен мне так же, как я нужен ему. Я не лгал тебе, когда говорил про родную душу. И с тех пор, как я познакомился с Федей, мне будто кто-то сказал: "Ты всё делаешь правильно, продолжай".

— Ну привязал, — устало сказала Ольга. — Это всего лишь формальность, Глеб. Неужели ты вправду веришь в то, что наши отношения изменятся?

— Верю, — кивнул Глеб. — Человек не может жить без веры и без мечты.

Ольга удивлённо посмотрела на него:

— Это Лёха тебе сказал?

— При чём тут Лёха? — нахмурился Глеб. — Это я сказал.

— Ты можешь думать всё, что угодно, Глеб, но ты не заставишь меня чувствовать по-другому. По-моему, это элементарно. Лежит на поверхности, даже приглядываться не надо.

— Но попытаться я должен.

— Ты всё такой же твердолобый и упрямый, Глеб!

— И ты. Я верну тебе всё, что у тебя отняли по моей вине, Оля.

— Бахтеев, гад такой, всё же обманул меня и растрепал всё! Мужская солидарность в действии!

— Правильно сделал. А ты так и собиралась вечно скрывать всё от меня?

— Никакой твоей вины тут нет. Ты слишком много берёшь на себя, Глеб! И ты точно не тот, кто сможет мне что-либо вернуть. Тем более, вернуть это невозможно. Это я, понимаешь? Меня нет. Ты не можешь вернуть мне меня.

— Моя вина здесь есть. Во-первых, это я настоял на знакомстве с Яном. А во-вторых, это опять я подтолкнул тебя к нему.

— Было ещё в-третьих, потому что мы с Яном встретились у ворот вашей резиденции в день твоей свадьбы, когда мне дали пинка, в том числе, ты. А уже после этого у нас с Яном завязались отношения.

Глеб закрыл глаза и проглотил комок в горле.

— Но сейчас всё это не имеет ровным счётом никакого значения, Глеб! Я хочу забыть об этом и никогда не вспоминать, понятно? Мы в первый и в последний раз обсуждаем данную тему.

— Пока обсуждаем, я хочу, чтобы ты знала: я надеялся, что ты сразу откажешься, когда впервые предложил тебе обольстить Яна.

— А я сначала надеялась, что это шутка. А потом надеялась, что ты передумаешь. Я же верила тебе тогда, доверяла до конца, до душевной изнанки. Сложно представить нечто более глупое — настолько верить человеку. И кстати, я отказалась.

— Да. А ещё ты была абсолютно права: не было никого, кроме нас, ничто и никто не имели значения. Были только ты и я. Но я предпочёл в это не поверить.