Не для нас с тобою
Шрифт:
Звонкий стук каблуков раздается по всему холлу первого этажа здания. Сегодня тихо, почти никого нет. С удовольствием взираю на творение рук своих: светло-серый интерьер, разбавленный нежно-салатовыми элементами создают приятное впечатление, навевают спокойствие и умиротворение. Я с энтузиазмом окунулась в работу, сама белила, красила — помогала малярам, ругалась с прорабом, ездила по магазинам в поисках нужных инструментов. Я была так занята и так уставала, что не заметила, как мое депрессивное состояние развеялось в пыль. Больше не болело сердце, там поселилась пустота. У меня не осталось времени на размышления о Виталике, причинах
Тараканы в моей голове хаотично развешивают бумаги с цифрами, напоминают мне посмотреть погоду в интернете на завтра, чтоб я одела Леську соответствующе.
Нет времени на меланхолию и депрессию.
Мне стало легче.
В мои колени врезается что-то тяжёлое и твердое с такой скоростью, что я отступаю назад, чтобы не упасть.
— Ой, простите, — раздается тонкий детский голос, и я вижу перед собой маленького курносого мальчика лет четырех. Он одет в новенькие футболку и шорты цвета хаки, на голове темные курчавые волосы приведены в беспорядок, чему я не удивляюсь. Чего ещё ожидать от пацана? Что он будет смирно сидеть и рисовать? Не-е-ет. Нужно куда-то бежать, что-то изучать, ломать, строить.
Многие думают, что с девочками легче, но я истерично смеюсь на такие заявления. Моя Леська ничуть не уступает в проделках самым злостным нарушителям дисциплины в садике. Если где-то что-то грохнуло, упало, то моя дочь"…не виновата, оно само. Я ваще вон там стояла…"
— Как тебя зовут? — ласково спрашиваю его. Я люблю детей. Люблю с ними общаться, играть. Сегодня в садике выходной, и я понимаю, что малец здесь потому что его маме нужно на работу, а оставить ребенка не с кем. Но я знаю всех детей наших сотрудниц — частенько выручаем друг друга, когда возникает такая ситуация. А этот мальчик…
— Киил, — серьезно представляется он и так гордо вскидывает голову, что мое сердце больно ёкает в груди. Такой же жест я наблюдала у его матери — нашей новенькой, Алисы.
Но мне кажется, что она слишком молода, чтобы быть матерью четырехлетнего ребенка…
Пару секунд перевариваю информацию, сканируя взглядом испуганную Алису и прижавшегося к ней маленького мальчика. Не должно быть детей на рабочем месте! Они мешают работать. Гримасса недовольства так и застыла на моем лице. Но вспоминаю, в каком я была положении два года назад, когда мне отчаянно нужна была работа, чтобы прокормить ребенка, а оставить Леську было не с кем. Видимо и у Алисы та же ситуация. Нужно ей помочь, это мой долг, но маска отвращения словно приклеилась к лицу. Присаживаюсь на корточки и ласковым голосом обращаюсь к мальчику
Ты кушать хочешь?
Чувствую нотки фальши в своем голосе, и понимаю, что я та самая злая мачеха из сказки про Золушку. Должна позаботиться о ребенке, и делаю это через силу.
Я стерва?
Может быть.
Но морали мне читать не нужно.
— Кирюш, давай ты поиграешь немного, а потом тебя мама домой заберёт, ладно?
Вот теперь в заботливом тоне нет фальши. Что поделать? Я люблю детей, но на дух не выношу его мамашу. Тупая малолетка со своими загонами и претензией на оригинальность. Бесит меня до зубовного скрежета. Не знаю, что хуже — терпеть ее в Олимпе или вернуть Сашу с возвратом Алисы Матвею. Но при мысли о том, что увижу ее рядом с Матвеем…
— Вызови свою сменщицу, — бросаю через плечо, стуча каблуками в сторону, куда убежал Кирилл.
Мальчуган на удивление
Пацана с его неусидчивостью хватит минут на двадцать.
Спускаюсь в холл и взглядом подзываю бледную Алису.
— Давай поговорим, — говорю ей и следую на улицу, не оборачиваясь. Сегодня посетителей нет — все на базах отдыха и дачах жарят шашлыки, отмечают День Российской Федерации.
На улице, свернув за угол здания, ступаю на ступеньку небольшой деревянной беседки, спрятанной за широкими стволами деревьев и скрытой от посторонних наблюдателей листвой кустарника.
Я не сторонница здорового образа жизни и предпочитаю держаться подальше от курения и алкоголя. Но иногда позволяю себе расслабиться за бокалом вина и сигаретой. Нечасто. Раз в месяц наверное.
Когда накатывает тремор. Сердце вырывается из груди, когда я нервничаю. Мои нервы слишком расшатаны.
Присаживаюсь на лавочку, закуриваю и жду Алису.
Через минуту она появляется. Встревоженная, взволнованная, расстроенная. Нужно с ней помягче, напоминаю себе, но бесит она меня до скрежета зубов.
— Людмила Николаевна, простите, мне некуда было его деть, детский сад не работает, а родители нас выгнали.
— Как выгнали? — удивляюсь я.
— Ну мы с Кириллом живём у них, они не очень приветствовали мое решение оставить ребенка, но помогают во всем, — тараторит девушка, присаживаясь у противоположной стены беседки напротив меня. Между нами стоит столик, на котором стоит стеклянная пепельница в виде черепа — подарок сотрудников на какой-то праздник. Вроде бы шутка, а приятно. Я решила ее пристроить сюда — в курилку. — Помогали, — удручённо говорит девушка, опуская голову.
— Алиса, можно с тобой поговорить как женщина с женщиной?
Мой вопрос вызывает у девушки любопытство, и она, шмыгая носом, поднимает голову и впивается в меня испытывающим взглядом. Чувствую волну злости, исходящую от нее. Она ломается. Та часть личности, которая считает, что ей все должны. Алиса скоро поймёт, что пора выходить из детской позиции. И это хорошо.
— Алиса, тебе 20, ребенку 5. Это твой сын?
— Да. Мне почти 21. Я залетела малолеткой. Дура была наивная. Отцу Кирилла было 19. — На глазах ее слезы. Что-то ёкает в груди, мне жаль ее. — Мой парень бросил меня, сказав, что это не его проблемы. Гинеколог советовала мне оставить ребенка, потому что, если бы я сделала аборт, — велика вероятность того, что я бы никогда не смогла больше иметь детей. Родители были против, но я смогла их уговорить. Они помогают мне — няньчатся с Кириллом, отводят его в садик и забирают, когда я на работе. Я не получила должного образования, поэтому работала продавцом в ларьке возле дома.
Алиса замолкает. Я не спрашиваю ничего. Ноет в груди от ее истории. Тяжело пришлось девчонке, но она не сдается. Это похвально.
— Когда я познакомилась с Матвеем, он мне сказал, что не хочет иметь детей, — от упоминания моего вчерашнего любовника снова начинается тремор. Стараясь скрыть это, прячу руки за спину, облокачиваясь спиной о стенку беседки. — Я думала, что он передумает и не говорила о том, что у меня есть сын, — всхлипывает Алиса.
— А он что? — от холодности моего голоса у самой мороз по коже, но она не улавливает этого, увлеченная своим горем.