Не для нас с тобою

Сильвер Лидия

Приняв предыдущую позу, открываю листок и Взглянув на цифры, написанные на бумаге, я чуть не рассмеялась в лицо наглым спесивым мужчинам. С трудом успев подавить смешок, выпрямляю спину и глядя помеж глаз одного из мужчин выдаю:

— Это цена за землю. А сколько ваш начальник готов выложить за сам спортклуб?

Чуть замешкавшись, второй произносит:

— Это сумма за землю и здание.

— Мы по этой цене купили с Игорем землю, выложились в ремонт, раскрутили бизнес так, что он стал приносить хороший доход. Если ваш Шахов хочет

купить Олимп, то сумму стоит предложить в десять раз больше.

— Сумма остаётся неизменной, — отсекает первый. — У вас есть два дня подумать.

— А тут и думать нечего, — сминаю и швыряю листок ему в руки. — Олимп не продается

— Ты меня не поняла, деточка, — злится мужчина. — У всего есть своя цена. Я знаю, что у тебя есть дочь. — Тут мое сердце задаёт ускоренный темп. — Знаю какой садик она посещает, какие кружки. Ты бы была более покладистей с нами.

Держу себя в руках. Из последних сил держу. По больному решили ударить. Игорь меня предупреждал об этом. Так почему я не подготовилась? Дура.

— Всего доброго, господа, — киваю головой в сторону двери. — Выход позади вас.

— А ты молодец, — восхищенно причмокивает один из мужчин. — Подумай. Хорошо подумай, лапочка.

***

Как назло Игорь не доступен. Как раз в тот момент, когда он мне так нужен! Решается судьба "Олимпа"!

Набираю его и, пока слушаю в трубке гудки, цепляю свою сумочку и направляюсь на выход. Не могу усидеть на месте. Ураган эмоций бушует во мне, лишая возможности трезво оценить ситуацию. Я поддаюсь панике и бросаюсь к единственному, кто может помочь. К тому, кто обещал защитить от козней Шахова.

Но забываю о том, что сегодня выходной и Матвей скорее всего на базе отдыха со всеми нашими сотрудниками.

Вспоминаю об этом тогда, когда подъезжаю к зданию, где находится офис Матвея.

Ударяю рукой потрулю от досады. А позвонить, Мил? Ну что за паника?

А я не могу успокоиться. Никакие заверения о том, что угрозы мужчин — блеф не действуют. Нутром чую: они выполнят свою угрозу. Дочь не убьют, но похитить с целью напугать меня — запросто. Пульс колотится как сумасшедший. Что мне делать? Что?

Думаю об этом, поднимаясь по ступенькам на второй этаж. Я не могу усидеть на месте. Мне нужно двигаться, что-то делать, — тогда я могу придумать как решить задачку.

Страх перевешивает стыд за свой побег. Этот страх и толкает меня вперёд. Дёргаю ручку двери и с удивлением обнаруживаю, что она поддается. Матвей оказывается в своем кабинете. Темные круги залегли под его глазами. Видимо не спал несколько ночей. Что-то случилось или из-за меня?

Из-за меня?

Какой бред!

— Матвей, нам нужно поговорить, — выпаливаю я, захлопывая за собой дверь.

По убийственному блеску его глаз понимаю, что до разговора о приспешниках Шахова мы доберёмся не скоро.

19. Мила

Увидев меня, Матвей резко

встаёт с кресла и надвигается на меня. Сердце больно ударяется в ребра, мне сложно сделать вдох. Даже удручённым он выглядит восхитительно. Без единой складочки идеально гладкая ткань футболки синего цвета так подчеркивает цвет его глаз, что они кажутся бездонными. Пухлые губы сжаты в тонкую линию и по злому блеску его глаз, я понимаю, что лучше бы я позвонила, прежде чем приехать.

Шаг — и я оказываюсь прижата к уже закрытой двери, а мои губы попадают в плен его злого, голодного, но такого сладкого поцелуя. Внизу живота образуется томительный вихрь, из губ против воли вырывается стон. Даже злой он сексуален. И я так сильно его хочу! Мне мало одного раза с ним. И мне кажется будет мало и одной ночи.

Его губы ласкают, терзают мои. Колени становятся ватными. Впиваюсь пальцами в его плечи, сминаю в ладонях ткань футболки, и Матвей, словно повинуясь, отрывается от моих губ, чтобы снять ее и снова наброситься на меня.

Срываюсь в его объятия, поддаюсь грубым ласкам, и оказываюсь на кожаном диване, придавленной его весом. Слышу шелест фольгированной упаковки и через несколько секунд чувствую, как он врезается в меня одним мощным выпадом.

Привычно напрягаюсь, а затем расслабляюсь, но с удивлением понимаю, что мне не больно. От низа живота стрелы желания стремятся вверх, и до самых кончиков пальцев простреливает удовольствие.

— Какая же ты мокрая, девочка моя, — стонет Матвей, не прекращая двигаться. А я тону в ощущении блаженства. Такой страсти я не испытывала никогда. Даже к мужу.

Подкидываю бедра вверх, мы с Матвеем двигаемся в унисон, словно на одной волне плаваем. Так сладко! Так упоительно!

Мне плевать, слышно ли нас за дверями этого кабинета, плевать, если кто-то войдёт. Имеет значение только "здесь и сейчас". Только я и Матвей. Только это удовольствие, растекается по венам, горячит кровь, и мне хочется, чтобы мы сломали этот чертов диван — так велика моя страсть к этому мужчине!

Напряжение, которое я чувствую каждой клеточкой своего тела достигает пика, в голове вспышки, по телу разливается удовольствие. Сквозь шум в ушах слышу хриплый стон Матвея. Он замирает и расслабляется, падая на локти. Переворачивается на спину, прижимая к себе рукой.

— В следующий раз ты сверху.

Не могу отдышаться. Он тоже переводит дыхание.

Кажется прошла целая вечность, а может только секунда, когда он произносит:

— Водички будешь?

Мне хватает сил лишь кивнуть.

Матвей приподнимает меня над собой, осторожно устраивает на свое место, а сам, застегивая джинсы отходит к сейфу, вмонтированном в стенку возле стола. Оттуда он достает два широких низких стакана, наливает воды из кулера, из одного жадно пьет, второй протягивает мне. Живительная влага поступает в горло и я довольно щурюсь, а после вижу свои трусики на полу и от смущения делаю вдох и давлюсь водой.